Право последней ночи

— Тарасов, а ты не думал, что эту тропиночку проложили браконьеры? И идет она в обход всех деревень? Что тогда?

Ее голос дрожал. Чувствуя, как его начинает захлестывать паника, Алексей рывком поднял Ольгу из сугроба, но она опять сползла туда и расплакалась. Выждав пару минут, он приказал:

— Поднимайся.

— Иди на хрен!

— Я сказал, поднимайся.

Ольга не ответила и не пошевелилась. Потоптавшись на месте, Алексей вздохнул и сказал:

— Ладно. Иди назад.

— Куда — назад? — всхлипнула она. — К машине?

— Да. Сиди и жди там. А я дойду до деревни и вернусь за тобой. Не бойся, мы же не так далеко от нее отошли, как кажется. Это из-за снега. Доберешься?

— И что я там буду делать? — воскликнула Ольга, и эта знакомая ярость его порадовала. Значит, приходит в себя. — Сидеть и думать: дошел ты или нет?

— А что ты предлагаешь?

— Пойдем вместе. Попробуем вернуться на трассу. Даже если машин не будет, связь-то наверняка появится. Надо было сразу об этом подумать.

Он хотел сказать, что до трассы они все равно бы не дошли, но потом, решив, что спорить с ней сейчас бесполезно, вкрадчиво произнес.

— Давай так: пройдем вперед еще немного. И если не увидим деревню, вернемся, пока из сил не выбились и пока еще светло. Ладно?

Ольга подозрительно взглянула на него из-под заснеженных бровей и спросила:

— Еще немного — это сколько?

Алексей покрутил головой и прищурился, всматриваясь вдаль, а потом ткнул пальцем в едва заметное дерево.

— Вон дотуда. Там вроде какой-то холм, видишь, где дерево? Вот как поравняемся с этим местом, посмотрим, есть что-то или нет.

— Если деревни не будет, вернемся? — всхлипнула Ольга.

— Если не будет — вернемся. Согласна?

Она помолчала несколько секунд, а потом протянула ему руку.

— Хорошо, — сказала Ольга. — Пошли.

То жалкое подобие дороги, по которому они брели, скоро повернуло куда-то вбок, огибая высокое раскидистое дерево, машущее руками-ветками на ветру. Ольга шла все медленнее и медленнее, ненадолго останавливалась, с трудом переводя дыхание. Каждый раз Алексей тормозил шаг и ждал, когда она соберется с силами и догонит его.

В глазах жены плескались отчаяние и страх, однако Ольга шагала как автомат, стараясь не думать, что будет дальше.

К самому дереву они не стали приближаться: куда там подойдешь, по белой целине? Да и зачем? Поравнявшись с темным стволом, оба остановились, тяжело дыша, а потом Ольга медленно села прямо в снег.

— Не могу больше, — выдохнула она и закашлялась, отбиваясь от колючих снежинок, летевших в рот и нос. — Посмотри сам.

Судя по отчаянию в голосе, Ольга уже ни на что не надеялась, и это Алексею не понравилось особенно. Мысль, что придется возвращаться в машину, его не очень пугала. В конце концов, вьюга может прекратиться завтра, а даже если не прекратится, пройти пятнадцать-двадцать километров к трассе — не такой уж подвиг для мужчины, пусть даже он не экипирован для подобного похода. Другое дело, если идти придется с ней. Ольга очень задерживала его, и Алексей был уверен: без нее это расстояние до проклятущего дерева удалось бы преодолеть гораздо быстрее. А сейчас, судя по часам в бесполезном мобильнике, было уже больше двух. Выходит, они шли по снегу около пяти часов. Если на обратную дорогу положить столько же, до машины они дойдут лишь к вечеру, но, поскольку оба изрядно устали, можно и еще пару часов накинуть.

Нянчиться с Ольгой Алексею не хотелось. Нет, раньше тоже не хотелось, но сейчас особенно, наверное, потому, что она стала свидетелем его слабости и неуверенности в собственных силах, а еще потому, что она никогда не была выносливой физически. Сейчас, когда Ольга сидела в сугробе, он понял: сил у нее явно осталось на раз, а значит, скоро она сломается, упадет, и ему придется тащить жену на себе, ощущая на шкуре ее неласковые, словно у ведьмы, руки.

«Почему так далеко? — подумал Алексей, близоруко щурясь. — Где она, эта деревня? Ведь по расчетам до нее оставалось не больше трех километров!»

С небольшого холма, на который они забрались, деревни не было видно. Оглянувшись назад, Алексей вроде бы разглядел вдалеке искру лоснящегося бока машины, но, возможно, это ему только показалось.

— Видишь что-нибудь? — спросила Ольга хриплым голосом. Обернувшись к ней, Алексей увидел, что она жадно ест снег.

— Ты что делаешь? Простудиться захотела? — рассердился он.

— Да я уже простыла, так что без разницы. Пить хочу. Так есть там что-нибудь?

— Нет, — раздосадовано ответил он. — Ничего не видно. Наверно, не так я карту прочитал, или вообще…

— Что — вообще?

— Может, не было тут никакой деревни.

— Но на карте-то она есть!

— Да мало ли что там есть! — заорал Алексей. — Когда ее рисовали, карту эту? Кто проверял, что тут есть, чего нет? Я вот глазами своими вижу: нет здесь ни хрена!

— Здорово, — произнесла Ольга равнодушным голосом. — Как же ты так опростоволосился, Чингачгук?

— Заткнись, а?

— А то — что? Придушишь меня, а из тушки сделаешь указательную стрелку, как Флинт на Острове сокровищ? Теперь-то что, Тарасов? Обратно тащиться?

— Рот закрой, тепло не трать, — едко посоветовал он. — Не май месяц на дворе.