Право Рима. Константин

Внезапно среди христиан встал мужчина, повернувшись, он обвёл взглядом весь Колизей, вскинул обе руки вверх и стал ими трясти, как это делают победители среди гладиаторов, чтобы подзадорить зрителей. Над Колизеем раздался тысячеголосый вздох. Один из львов приблизился к христианам, ударом лапы сбил с ног стоящего мужчину, разодрал ему горло, из которого хлынула кровь. Положив ему на грудь свои огромные лапы, лев принялся слизывать её своим широким змеистым языком. Остальные львы, как по команде бросились на молящихся людей. Несколько женщин не смогли сдержать криков ужаса, но их заглушили рукоплескания, которые, однако, быстро стихли, желание смотреть было сильнее. Страшные картины представились взорам зрителей и христиан, головы людей целиком скрывались в огромных пастях, грудные клетки разбивались одним ударом когтей, мелькали вырванные сердца и лёгкие, слышался хруст костей в зубах хищников. Некоторые львы, схватив свою жертву за бок или за поясницу, бешеными прыжками метались по арене, словно искали укромное место, где бы сожрать добычу. Другие, затеяв драку, поднимались на задних лапах, схватившись передними, подобно борцам, и оглашали амфитеатр своим рёвом. Зрители вставали с мест. Многие спускались по проходам вниз, чтобы лучше видеть. Казалось, увлечённая зрелищем толпа, в конце концов, сама хлынет на арену и вместе со львами станет терзать людей. Временами слышался нечеловеческий визг, раздавались овации, слышалось рычанье, вой, стук когтей, ужасные крики и стоны…

Триумфатор, теперь уже префект Рима, Гай Руфина Волузиана сидел в своей ложе вместе с женой Нуммией. Префект пребывал в отличном расположении духа. Он совершенно не ощущал себя триумфатором, победа над Домицием Александром была совершенно предсказуема. Несколько лет назад он занимал должность проконсула Африки, и ему была хорошо знакома эта римская провинция. Его отлично обученные легионеры разметали легковооружённые и слабо обученные войска мятежников. При этом потери противника составили меньше пяти тысяч человек, но он по приказу Максенция разорил Карфаген и перевёз его монетный двор в Остию. Видимо это и было основной причиной организованного торжества. Гай Руфина Волузиана и его жена принадлежали к известным патрицианским родам Нуммиев, Фульвиев и Гавиев, которые славились тем, что верой и правдой служили государству и никогда не принимали участие в борьбе за власть. Он являлся членом жреческой коллегии эпулонов, поэтому и был одет сейчас в белую тогу с пурпурной каймой. Всё что сегодня происходило на арене Колизея, было обычным делом для римского общества, даже когда глашатай зачитывал указ Максенция, для него, знатока римского права это было вполне законно или почти законно. Но когда среди приговорённых христиан на такую ужасную смерть, он увидел знакомого ему Тита Мания, вставшего с поднятыми руками триария преторской когорты, в отношении которого, как ветерана, по римскому уголовному праву нельзя было применять такой вид наказания, Гай Руфина встал и решил вместе с женой немедленно покинуть Колизей. Однако по её совету, он всё же зашёл в ложу к императору:

— Мой император, моя жена внезапно почувствовала себя плохо, я прошу разрешения покинуть праздник, чтобы сопровождать её домой.

— Сбегаешь, — спросил его, не оборачиваясь Максенций.

— Я благодарен вам император за оказанную мне честь, но разрешите мне откланяться, — холодно попросил префект Рима. Максенций ничего не ответив, кивнул в знак согласия. Гай Руфина ушёл.

Тем временем кровавая расправа была закончена. Львы убили всех христиан и теперь просто терзали их безжизненные тела. На арену вышло три бестиария и под оглушительные рукоплескания трибун начали убивать хищников. Потрясённый епископ Мильтиад тихо произнёс:

— Я прошу разрешения покинуть вас, мой император.

— Надеюсь, что впредь вы сможете удерживать вашу паству от публичных выяснений отношений?

— Я постараюсь, — не поднимая головы, ответил епископ.

Кивком головы император Максенций отпустил епископа Мильтиада. Тем временем трибуны разразились овациями, это бестиарии, убив последнего льва, приветствовали публику поднятыми руками в центре арены. Зрители были явно довольны зрелищем. Максенций встал и подняв обе руки, из своей ложи приветствовал граждан Рима. Зрители, увидев это, разразились бурей аплодисментов в адрес своего императора.

Максенций смотрел на восторженную толпу и думал: «Как же всё-таки легко она управляется. Возобновив регулярные поставки зерна в Рим, и организовав зрелище, он снова стал кумиром этой толпы. Давая ей хлеба и зрелищ своевременно, в определённой последовательности и пропорции, можно оставаться у власти сколько угодно долго, одновременно вызывая её гнев и восхищение теми или иными событиями!».