Право Рима. Марк Флавий

— Сейчас покажу, — ответил он и отодвинул посуду со стола, на котором была вырезана знаменитая карта свевов, — смотрите, вот здесь по сведениям, полученным от Константина, накапливаются франки или какие-то другие племена и куда они направятся неизвестно.

— Но это не наши земли, — заметил Дидил.

— Я думаю, нам не следует ждать их на своей земле, — ответил Марк, надо договориться с нашими племенами и вместе ударить по ним за пределами наших земель.

— А сколько их там накопится, нам ведь неизвестно, — мрачно спросил Деян.

— В данном случае это не имеет решающего значения. Кажется, наша спокойная жизнь закончилась и всем свевам надо объединиться, хотя бы в военный союз для отражения внешней угрозы.

Эти слова Марка услышала Скора, которая зашла в дом вместе с Митусой, и хотя мужчины разговаривали военными терминами на латыни, она поняла, что очень скоро ей опять предстоит разлука с любимым. Она, конечно, не подала вида, но сердечко её затрепетало.

Женщины поздоровались и прошли на кухню. Марк улыбнулся им вслед и продолжил:

— От нашего племени мы сможем выставить около двух тысяч неплохо обученных и хорошо вооружённых воинов, так что завтра мы вместе со всеми воинами отправляемся в твой лагерь Дидил, там мы раздадим доспехи для лошадей и пики, и всю следующую неделю будем проводить совместные тренировки всадников в строю. За это время необходимо провести переговоры с вождём Баганом и предупредить его о грозящей опасности, а так же попытаться установить связь с вождём северного племени.

— Думаешь, они к нам присоединятся? — спросил Дидил.

— Если они мудрые вожди, то присоединятся, — уверенно произнёс Марк.

— Мужчины, ужин готов, — сказала Скора, поддерживая языковую практику.

— Хорошо дочка, мы с удовольствием поужинаем, — улыбнулся Деян.

Митуса и Скора накрыли стол и все приступили к трапезе. За ужином женщины сообщили, что они уже побывали в лагере у торговцев и присмотрели себе обновки. Так же они рассказали, что торговцы скупают у свевов выделанные шкуры, а свевы хорошо покупают посуду, материю, женские украшения и оливковое масло. Марк улыбнулся, подумав о том, что это только начало.

— Марк, — обратилась к нему Митуса, — через месяц уже можно будет отправлять «учителей» обучать свевов разговорному языку, что ты намерен делать дальше?

— Весной к нам прибудут профессиональные учителя, которые будут учить всех желающих писать, читать и считать. В каждом роду мы организуем настоящие школы для детей, где с семи до двенадцати лет они будут учиться этому бесплатно, а дальнейшее образование будет платным.

— Марк, пусть наши люди хотя бы говорить на латыни научаться, — произнёс Дидил.

— Этого будет мало, думаю, вы все это очень скоро поймёте, — уверенно сказал Марк.

После ужина Марк и Скора остались одни. Марк положил на стол четыре золотые монеты.

— Что это? — спросила Скора.

— Это моё денежное содержание за два месяца, — улыбаясь, ответил Марк, — и я отдаю его тебе, ты же присмотрела что-то себе у торговцев.

— Марк, но это очень большие деньги, — от неожиданности Скора села за стол.

— Я намерен платить своим дружинникам по одной золотой монете в месяц, столько же получает римский легионер, денежное содержание центуриона в два раза больше чем у солдата.

— А что мне можно купить на эти деньги?

— Всё, что хочешь, — улыбнулся Марк, — но помни, что следующий раз я дам тебе деньги через месяц.

— А ты всем своим дружинникам заплатишь за два месяца?

— Да всем.

— И северным?

— Скора, нам надо уже отвыкать от этого разделения северные и южные свевы, мы одно племя, а если к нам присоединятся и все другие свевы мы станем народом, — уверенно и твёрдо сказал Марк.

— Ты прав милый, — Скора подошла к нему и они стали целоваться.

Они лежали в постели, Марк прислонившись к животу Скоры прислушивался, но ребёнок вёл себя спокойно, Скора гладила его по волосам и грустила перед предстоящей долгой разлукой.

— Я люблю тебя Марк! — тихо сказала она.

— И я тебя люблю, — ответил он, целуя ей живот, потом он стал целовать её губы, шею. Скора крепко обняла его и зашептала:

— Марк, нам нельзя уже, мы маленькому можем навредить.

— Целоваться-то можно?

— Сколько хочешь, только тебе миленький, потом плохо будет, — засмеялась Скора.

— Мне очень хорошо, когда я целую тебя, — и Марк опять приник к ней.

— Как же ты будешь всё это время обходиться без женской ласки?

— Ты забыла милая я завтра уезжаю и возможно на войну, — улыбнулся Марк.

— Что ты этим хочешь сказать? — оторвалась от него Скора.

— На войне всякие трофеи случаются, — расплылся он в улыбке.

— Только попробуй, я тебе тогда всё оторву, — громко сказала Скора.

— Глупенькая, мне никого кроме тебя не надо, — засмеялся Марк, прижимая её к себе, — я потерплю!

Скора положила свою голову ему на грудь, и через некоторое время прошептала:

— А мне, как без тебя вытерпеть?

— Милая, но все же терпят.

— Не у всех завтра муж на войну уезжает, — тихо сказала Скора, потом добавила, — Марк, я хочу тебя.

— Ты же сама сказала, что уже нельзя!

— А мы очень, очень осторожно, — зашептала Скора.

— Ну, не знаю, — протяжно сказал с улыбкой Марк.