Право рода

Неправда, что в темноте совсем ничего нет. Там есть человеческое тепло, и его мальчик помнил. Запах, голос, ласковые руки…

Сейчас Эльси стала совсем старой, что с того? Все равно нянюшку он любил намного сильнее матери.

Именно няня и ее муж, Лисиус, которого еще Донат Карст сделал дворецким, внезапно оказались семьей юного герцога. И сколько же радости было для пожилой женщины, когда ее малыш узнал свою нянюшку. Протянул руки, улыбнулся осознанно, обнял…

А что уж шептал Мирт, «няня» или «мама»… кто там сейчас разберет? Может, тьерина Велена и родила сына, но видит Море, родить – мало! Рожать и акулы умеют! А ты поди вырасти…

Сейчас на Мирта свалилось целое герцогство, и Лисиус с радостью помогал «малышу» разобраться. Не важно, что малыш выше учителя на голову и бреется два раза в день. Вот разберется, тогда и сможет старый дворецкий уйти на покой.

Хорошо, что Донат Карст был мужчиной хозяйственным и серьезным, и управляющего он себе тоже подобрал неглупого, который лишний раз не воровал. Таких, чтобы вовсе не воровали, как известно, на свете не бывает, быть при деньгах, да и не украсть хоть малую толику? Это сказки. Но кто-то тащит все, аж карман трясется, и в результате оказывается на вертеле, как глупая белка, которая отожралась до такой степени, что не могла прыгать по веткам, а кто-то по зернышку, аккуратно, осторожно, тащит в свою норку запас на зиму и потом подъедает его, не попадаясь на прицел охотникам. Вот управляющий Карстов, Салир Интон, был как раз из вторых. Неглупый, осторожный, отлично понимающий, что чем дольше он останется при кормушке, тем сытнее станут запасы. Он тоже взялся разъяснять Мирту тонкости управления герцогством, справедливо полагая, что благодарный герцог – тоже выгодное приобретение в копилку. Авось где и глаза закроет…

Учитель же…

Мирту было откровенно тяжело, но он старался. Хотя иногда просто уходил к Морю, в ту бухту, где провел ночь посвящения, и сидел там в одиночестве. Когда Лисиус увидел это первый раз, он сначала хотел подойти, окликнуть, побеспокоить, придумать хоть какое дело, но потом вгляделся – и передумал. От греха…

Пусть мальчик отдохнет от людей. Ему это нужно.

* * *

Самым тяжелым и для управляющего, и для дворецкого, и для няни было рассказать мальчику о его жене, о смерти отца, матери…

Кто сказал, что слуги ничего не знают? Не видят, не обсуждают?

Иногда они понимают даже побольше иных высокородных. И Эльси, вздыхая и запинаясь на каждом слове, рассказывала своему малышу историю его жизни.

– Ты не думай, отец тебя любил. Но… ты ведь как во сне ходил…

Мирт кивал. Он не требовал от нянюшки обращаться к нему со всем почтением. Прилюдно Эльси и так не забывалась, а наедине… пусть хоть для кого-то он побудет еще ребенком. Родным, любимым, заботливо оберегаемым.

– Он и решил, что жена твоя… Ты не думай, может, она и не хотела ничего такого. Я точно знаю, что опаивали ее сонным зельем. Потом уж она догадалась, видимо, обо всем да переговорила с герцогом. Как они сошлись, не ведаю, а только у них все стало по добровольному согласию. И то, герцог-то мужчина был в самом соку, а герцогине ничего такого давно уж не надо было… прости…

Мирт только рукой махнул. За что тут просить прощения? Нравится ему, не нравится, а знать-то надо! Если няня ему не скажет, то кто другой? Она хоть не солжет ради собственной выгоды…

– Когда герцогесса понесла, мы и не сомневались от кого. Тут уж все честно было, ни на кого, кроме твоего отца, она не смотрела. Тьерине Велене это не понравилось, сильно не понравилось, она думала, как от невестки избавиться.

– Зачем? Они ведь вместе с отцом… да?

– Придумали-то они это с герцогом, но потом она взревновала. Тьерина Лусия оказалась из молодых да ранних. Ну и красивая, конечно. Неуж ты ее совсем не помнишь?

Мирт напрягал память, но ничего не всплывало из глубин. Кажется, рядом с ним бывала девушка. Черные локоны, влажные глаза, но…

Пятно. Сплошное белесое пятно, в котором тонут желания, эмоции, воспоминания…

– Нет…

– Она очень красивая была.

– Она умерла?

– Ох, и не знаю уж…

– Почему?

– Брат у нее был. И сестру он любил до безумия… нет-нет, ты ничего плохого не подумай, мы-то видели. Для него она всегда была малышкой, сестренкой, когда тьерина Велена начала герцогессу изводить, она много брату писала. И когда тьерина заболела – тоже.

– Отчего она заболела?

Эльси потупила глаза.

– Не знаю, малыш. За руку никто никого не поймал. Тьерина Велена свято была уверена, что изводит ее невестка, а только лекарь ничего не обнаружил. На червя грешили, заводится иногда в человеке и выедает все.

– Это может быть моя жена?

– Уж прости. Не знаю и клеветать не буду.

Мирт кивнул.

– А отец?

– После смерти твоей матери он к маркизе как-то охладел. Сильно охладел… Тьерина плакала, расстраивалась, написала брату, тот приехал, а потом они исчезли вместе.

Мирт потер лоб. Как-то сложно все это было, очень сложно…

– Нянюшка, ты хочешь сказать, что брат моей жены мог убить моего отца?