Право умереть

— Состояние, в котором он находился во вторник утром, когда ушел отсюда, было таково, что он должен был немедленно отправиться домой и завалиться спать. К часу дня он уже наверняка храпел вовсю. Он сказал, что проснулся в шесть часов утра, то есть имел весь день впереди, и нет никаких сомнений, что он уже успел кого-то повидать до того, как позвонил мне. Он сказал, что позже у него, возможно, появится нечто важное, о чем он мне сообщит. Он бы не сказал этого, особенно слово «важное», если бы у него просто возникла какая-нибудь дурацкая идея. Он хотел что-то выяснить, что он видел или слышал. Удовлетворительно?

— Да, но ты не сдвинулся с места.

— Сейчас сдвинусь. Кто или что, вот в чем вопрос. Что мучило его, когда он проснулся? Долли Брук больше не тревожила его совесть, и теперь два вопроса грызли его: кто убил Сюзанну и была ли она «эмоционально увлечена» — его слова — Данбаром Уипплом или нет? Что касается первого вопроса, он считал возможным, даже вероятным, что Сюзанну убила Долли Брук, но над разрешением этого корпят другие люди. Следовательно, по-настоящему его мучил другой вопрос, и он хотел получить на него ответ. Итак, — продолжал я ораторствовать, — куда он мог направиться? Парень он простой, прямолинейный, откровенный и мог бы пойти прямехонько к Данбару Уипплу, но тот сидит за решеткой. Идти к Долли Брук ему не имело никакого смысла: он знал все, что она могла ему сказать; он не знал только — она ли убила Сюзанну. Перед ним были еще две возможности: отец и мать Уиппла или Комитет защиты гражданских прав. Именно туда он и отправился. К Уипплам, в КЗГП или же и туда, и туда. Советую вам позвонить Уипплу, и если он ответит отрицательно, я съезжу в КЗГП и узнаю у Моуд Джордан, в котором часу Питер Воун был у них вчера.

Плечи Вулфа приподнялись на одну восьмую дюйма и вновь опустились. «Это не принесет никакого вреда. Даже если…»

Раздался звонок. Я вышел в прихожую взглянуть, кто это к нам пришел, и тут же повернулся к Вулфу: «Уиппл».

Это была приятная прогулка — двенадцать этих шагов. Я был совершенно уверен, что сполна возместил те два часа, которые зря потратил на Долли Брук. Что еще могло привести сюда Пола Уиппла в середине рабочего дня?

Я открыл дверь и боюсь, что слегка переборщил, помогая ему снять пальто. Я провел его в контору, и надеюсь, что на моем лице не играла самодовольная улыбка, когда я придвинул ему красное кресло. Он сказал Вулфу, что пришел сам, не желая звонить по телефону, так как должен сообщить нечто такое, что может принести неприятности людям, вовсе их не заслужившим. Вулф спросил, кому именно, и Уиппл поднял руку, чтобы поправить очки. Очки удивительно полезны в этом отношении, они извиняют человека, отводящего в сторону глаза, а также дают ему несколько секунд на то, чтобы прийти в себя и найти нужные слова.

— Вы, наверное, не знаете… — начал Уиппл. — Этот молодой человек, Питер Воун, убит.

— Знаю, — кивнул Вулф.

— Тело найдено в машине. Его застрелили.

— Да.

— Ну, раз вы знаете… — хрипло сказал он и откашлялся. — Помните, что во всех этих неприятностях я был откровенен с вами.

— У меня нет оснований сомневаться в этом.

— Я был совершенно откровенен. Я рассказал вам обо всем, что вы хотели знать. Ну, вот, а теперь есть кое-что, о чем я не хочу вам рассказывать, хотя знаю, что должен. Это доставит неприятности людям, являющимся моими друзьями… не только друзьями, но… они важные люди… Важные для моей расы. Но просить вашей помощи, принять ее, а затем скрывать от вас факты, которые вам следует знать, — это было бы неуважительно…

— Если хотите, я могу бросить заниматься этим делом.

— Но я не хочу этого! — воскликнул он. Мгновение спустя он продолжал: — Извините меня. Когда я пришел к вам в первый раз, нервы мои были не в порядке, и теперь я еще не вполне владею собой. — Голова у него дернулась вверх. — Знаю, что это ребячество. Вчера он пришел ко мне, Питер Воун, и просил рассказать, что я знал об отношениях между моим сыном и той девушкой, Сюзанной Брук. Он был…

— В какое время он был у вас?