Право в сфере Интернета

Можно считать показательными апелляционные определения Тульского областного суда от 06.06.2013 по делу № 33-1377, от 16.05.2013 по делу № 33-1209, от 16.05.2013 по делу № 33-1184, от 04.04.2013 по делу № 33-831/13, а также кассационное определение Тульского областного суда от 12.01.2012 по делу № 33-79.

В указанных судебных актах в качестве мотива к блокировке интернет-сайта указывалось, что «наличие доступа неограниченного круга граждан к сайтам с азартными играми способствует подрыву морально-нравственных устоев общества и вырабатыванию психологической зависимости граждан от азартных игр».

В то же время суд не приводил конкретных, основанных на законе, доводов к тому, почему сайт с азартными играми (а) подрывает морально-нравственные устои и (б) способствует психологической зависимости от азартных игр, а также почему (в) данные обстоятельства должны быть поводом для блокировки ресурса[171].

По сути, суд самостоятельно создал критерий по признанию информации, запрещенной к распространению, с одной стороны, взяв на себя полномочия законодателя[172], а с другой – нарушив принцип свободного распространения информации (разумеется, при условии соблюдения ограничений, установленных законом)[173].

Интересно, что использование такой вольной мотивировки для блокирования онлайн-казино встречалось и в практике иных судов.

Например, Московский городской суд в апелляционном определении от 28.01.2015 по делу № 33-2697 указал, что предоставление доступа к онлайн-казино «подрывает основы материального благополучия неопределенного круга лиц, посягает на общественную нравственность посредством создания условий для вовлечения в азартные игры несовершеннолетних лиц».

Похожее в части правовой позиции суда дело приводится в Обзоре судебной практики по гражданским делам за октябрь 2011 года, подготовленным Белгородским областным судом. В нем приводится дело по иску Старооскольского городского прокурора к оператору связи об ограничении доступа к сайтам, содержащим информацию о способах самоубийства.

Суд первой инстанции отказал в данном требовании прокурора ввиду того, что федеральным законом не предусмотрен запрет на распространение спорной информации. В то же время суд апелляционной инстанции счел такие доводы неверными[174].

Во-первых, он сослался на декларативные нормы о целях регулирования общественных отношений в области развития детей. В частности, на то, что и. 1 ст. 4 ФЗ от 24.07.1998 № 124-ФЗ «Об основных гарантиях ребенка в Российской Федерации» установлены такие цели государственной политики, как содействие физическому, интеллектуальному, психическому, духовному и нравственному развитию детей, а также защита детей от факторов, негативно влияющих на их физическое, интеллектуальное, психическое, духовное и нравственное развитие. Кроме того, суд указал, что необходимо исходить из приоритета интересов несовершеннолетних детей, закрепленного и. 1 ст. 3 Конвенции о правах ребенка, одобренной Генеральной Ассамблеей ООН 20.11.1990.

Во-вторых, суд указал, что распространенная в Интернете информация: «Оказывает негативное воздействие на психическое состояние детей подросткового и юношеского возраста»; «подрывает духовное и нравственное развитие несовершеннолетних, смещает моральные акцепты, отторгает их от традиционных нравственных национальных ценностей»; «не только провоцирует суицидальные поступки, но и инициирует поиск ассоциаций и аморальной информации, провоцирует действия шантажирующего характера у подростков».

Представляется неверным подход к расширительному толкованию ограничений распространения информации, основанный на прямом применении принципов правового регулирования в той или иной области, поскольку это в существенной степени подрывает принцип правовой определенности и свободу слова. Самостоятельно определив основание для блокировки сайта, Белгородский областной суд, как и в рассмотренных выше случаях, помимо судебной, вторгся в область ответственности федерального законодателя, так как только последний может устанавливать ограничения доступа к информации.