ПРАВО ВЫБОРА

Отголоски потаённых желаний и запретных стремлений неустанно преследуют человека на протяжении всей его жизни, причудливо изменяясь в зависимости от обстоятельств. Спасаясь от них, слабые духом ограждаются стенами догм и правил, возводя вокруг себя нерушимые и вместе с тем иллюзорные границы, но эти усилия тщетны.

Искушения способны сломить самый стойкий дух.

Они неустанно испытывают его на прочность самыми изощрёнными способами: едва слышно нашёптывая и вкрадчиво взывая к голосу разума, безрассудно обещая и уверенно аргументируя…

Противостоять искушению непросто.

Даже если это всего лишь чашка лапши — горячей, исходящей ароматным паром, волнистыми утесами выступающей из наваристого рыбного бульона, щедро сдобренного пряностями и мелкими кусочками овощей.

Чашка рамэна гулко стукнула круглым керамическим дном об отполированную поверхность котацу (низкого деревянного столика). Рядом с ней с таким же стуком приземлилась плоская тарелочка, на которой примостились аккуратно завёрнутые в салфетку палочки и несколько ломтиков анг-пана (японский хлеб).

— Поднимайся, Такеши. Время трапезы. — прозвучал строгий, но вместе с тем удивительно добрый голос Котаро, запросто усевшегося на татами рядом с котацу.

Он обращался к подростку, лежащему напротив него — свернувшийся клубком Такеши лежал на боку, отвернувшись к стене, и упорно притворялся спящим, старательно не реагируя на окружающую действительность. Во всяком случае, именно так ему хотелось.

Аромат пищи, растекающийся по маленькой, обставленной в традиционном стиле комнате, достиг обоняния парня спустя пару секунд. Голодное бурчание пустого желудка в терпеливой тишине ожидания Котаро прозвучало предательски и слишком громко, чтобы синоби не мог его не заметить.

— Отказ от еды неразумен, дитя. Твоё тело это недвусмысленно подтверждает.

Мягкое увещевание синоби достигло ушей подростка и тот немедленно завозился, прекращая притворство. Усевшись на циновку, Такеши сгорбился, пряча ладони к рукавах скромного серого кимоно, и злобно зыркнул на курящуюся паром тарелку. И так к ней и не притронулся. «Голодовка» продолжалась уже третьи сутки.

— Уважаю проявление твердости духа, — продолжал говорить Котаро, с любопытством рассматривая черты лица парня — тонкие и вместе с тем резкие, они придавали вытянутому к низу овалу оттенок женского изящества и только постоянная хмурость Такеши возвращала его облику чуточку мужественности.

Внешность бывает обманчива. Хрупкий и худой, нескладный и чересчур долговязый подросток выглядел безобидно и даже забавно, что полностью противоречило его внутренней сущности. С точки зрения Котаро это уже было плюсом в карьере будущего синоби.

— Ты по-прежнему хочешь вернуться обратно в свои трущобы? Разве там тебя кто-то по-настоящему ждёт? Разве там о тебе хоть кто-нибудь позаботится, предложит еды?

— Я добуду её себе сам! — по-волчьи ощерился Такеши, открыто встречая взгляд синоби. — Мне не нужны подачки клановцев! Лучше я сдохну от голода, чем начну есть у кого-то с руки!

— Гордость и предубеждение из уст уличного оборванца…

— Пусть я и оборванец, но никому не служу! — вздернув подбородок, ответил парень, зло блеснув глазами. — В отличии от тебя, мастер! Твоя Сила не даровала тебе свободы, так зачем мне уподобляться тебе?!

— У меня никогда не было господина. И в тоже время, я никогда не отказывался от взаимовыгодного сотрудничества, — укоризненно качнув головой, синоби откинулся на спину и продолжил наблюдать за юношей, опираясь на локоть. — Чем тебя не устраивает моё предложение?

— Отсутствием выбора?! Тем что ты притащил меня сюда и не спросил моего мнения?! С чего ты взял что я захочу стать твоим учеником?! Да кто ты вообще такой?! — возмутился Такеши, впервые за всё время разговора выпрямив спину.

Черты лица юноши исказились от переполняющей его злости, но в ней не было отголосков ненависти. И это показалось Котаро хорошим знаком.

— Первый правильный вопрос за всё время. Меня зовут Фуума Котаро. Я — дзёнин уничтоженного клана «ночных теней», — запросто представился он, говоря будничным тоном и не принимая пафосных поз, хотя титул позволял и не такое. — Ещё дюжина твоих сверстников, таких же уличных оборванцев как и ты, посчитала меня более чем достойным сэнсеем. Они проявили благоразумие и не стали игнорировать протянутую им руку помощи.

— Тогда оставь меня в покое и прикажи выпустить отсюда, — неожиданно тихо прошептал юноша. — Плата за подобное будет чрезмерна. В своей жизни я всего добьюсь сам…

В комнате вновь повисла тишина — задумчивая, тягучая и вязкая, давящая на плечи и волю Такеши. Его желудок протестующе бурчал, сокращаясь и требуя пищи, пытаясь хоть как-то воздействовать на своего хозяина. Но парень остался тверд.

— Поешь. Раз уж ты собрался и дальше противостоять судьбе, то будет неплохо, если у тебя на это останутся силы. — проговорил Котаро после долгой паузы, вставая и неторопливо направляясь к выходу.