ПРАВО ВЫБОРА

Тревожно ворочающийся в своей кровати Савелий Давыдов вынырнул из мучительной полудрёмы, заменяющей ему сон. Вынырнул, обливаясь холодным потом и не сразу отдавая себе отчёт в действиях — ему показалось что терзающие по ночам кошмары лишь перешли в новую стадию. И поэтому поразмытый человеческий силуэт возле незашторенного окна на мгновение стал для него живым воплощением ужаса.

— Сгинь, нечистый! — возопил Давыдов и по привычке судорожно зашарил рукой под подушкой, нащупывая отделанную костью рукоятку вручённого вечером подарка. — Сдохни, нечисть!

Вбитые в подкорку рефлексы сработали опережая разум. Тяжёлый гранёный ствол кавалерийского револьвера плавно описал короткую дугу и хищно уставился на цель, палец юноши плавно дёрнул спусковой крючок, курок звучно щёлкнул, впиваясь начертанной на бойке руной в кристалл и выпуская наполняющую его энергию…

Тонкая струя жгучего пламени багряным росчерком ударила в центр неподвижно застывшей фигуры и за мгновение окутала её ревущим саваном огня с головы до пят.

— Сдохни! Сдохни! — как заведённый повторял Давыдов, полностью опустошая барабан револьвера.

Горящая фигура даже в жарких объятиях пламени поначалу оставалась недвижной, но спустя всего несколько секунд бесследно растаяла, оставив после себя выжженное пятно на деревянном полу. Вскочив с кровати, юноша убедился в исчезновении кошмара и расхохотался во весь голос: — Наконец-то я избавился от тебя, тварь! Наконец-то я смогу спокойно уснуть!

— Разве что вечным сном, Савва. Устраивает такой вариант? — лениво поинтересовался Алексей, надёжно укрытый темнотой возле входных дверей, и щёлкнул выключателем. Помещение тут же залило ярким жёлтым светом, разогнавшим тени по углам в мгновение ока.

Давыдов стоял возле окна в одних кальсонах, прикрыв глаза рукой с револьвером, и ругался:

— Какого чёрта, Соколов?! Это моя комната! Какого… ты тут делаешь?!

— Меня привёл зов, Савва. «Чёрная метка» питается твоей болью и с каждым днём расползается всё дальше и дальше, как гангрена… — пожав плечами, староста вышел в центр комнаты и указал пальцем на левую руку Давыдова. Посиневшую от кисти до локтя, слегка распухшую, с посиневшими ногтями и угольно-чёрными веточками кровеносных сосудов, — Хотя почему «как»? Рука ведь на самом деле гниёт. Тело предателя уподобляется гнилой душе. Закон природы…

— Мэйли Во Шин Во обещала, что не причинит ему вреда! Она клялась мне в этом! — зло бросил Савелий, выпрямляясь и вздёргивая подбородок. — Носитесь с этим японцем, чуть ли не молитесь на него… Тьфу!

— Он наш брат! — палец Соколова ткнулся в обнажённую грудь Давыдова. — И твой брат тоже! Ты давал клятву!

— Брат? Потому что ты так сказал? — раздражённо оттолкнув руку Соколова, юноша устало опустился на четырёхногий табурет, стоявший у окна. Черты его лица заострились, взгляд потух, щёки впали, а кожа побледнела, превращая его чуть ли не в живого мертвеца. — Ты привёл его и поставил нас перед фактом. Леонард — хороший парень, но не настолько, чтобы я принял его также хорошо, как остальных. Собутыльник, школьный товарищ, но не более! Ему ничего не угрожало, в конце концов, а я… У меня не было выбора. Карточный долг свят…

— Я сразу догадался что в этом замешаны карты, — медленно произнёс Алексей, медленно, словно смакуя горькие слова. — Почему не пришёл ко мне?

— Вечно жить в твоей тени, Лёша? — печально усмехнулся Савелий, ещё ниже опустив голову и глухо продолжил: — Графу такое невместно. Должно самому разгребать за собой такое дерьмо! Выбор был невелик: или пуля в висок или оказание пары услуг. А сейчас оказывается, что оба варианта были неизбежны. Эта дрянь на руке меня чуть с ума не свела, артефакты бессильны и только слегка купируют последствия, а целители беспгмощно разводят руками…

— Ты понимаешь, что я не могу так это…

— Хватит! — прервав Лёху, я сбросил с себя «покров теней» и наконец вышел из-за задвинутой шторы, даровавшей мне временное прибежище. — Оставь его в покое. И убери метку с руки, если это возможно!

Задуманный план сработал. Мы устроили предателю стрессовую ситуацию, слегка надавили и услышали правду. К которой я оказался совсем не готов.

И потому не испытывал никакого желания продолжать.

— В его словах есть весомая доля здравого смысла Лёха. Это не оправдывает его поступка. И в тоже время…

— Доля здравого смысла? — вызверился на меня Соколов. — Не надо этих игр, Лео! Не выступай «адвокатом дьявола»!

— Успокойся! — мой окрик подействовал на рыжего отрезвляюще, во всяком случае, бешенство в его глазах постепенно истаивало как дым. — Успокойся и сними эту треклятую метку!

— Кодекс Братства…

— К чёрту Кодекс!!!

— Но…

— Заткнись, брат. И делай как я говорю…

Ошеломлённый староста отступил назад, протестующе помотал кучерявой головой и, обхватив её руками, застонал:

— Ну что за huinya?! Хватит рушить мой мир, Лео!

— Ты хотел сказать «хватит ломать мои игрушки»?! — не удержался я от иронии. — Хватит, брат. Всему есть предел. Я его простил. И ты простишь. А остальным и вовсе незачем об этом знать!