Правонарушительницы. Женская преступность и криминология в России (1880-1930)

В дальнейших рассуждениях обрисованы взгляды криминалистов на различия между городской и сельской преступностью и на место женщин внутри этой географии. При рассмотрении влияния урбанизации и «модернизации» на представления о женской преступности в этой главе будет показано, что криминологи не отказывались от своих взглядов на женскую отсталость и «провинциальность», хотя осознавали потенциально прогрессивное влияние городов. Особый упор будет сделан на то, как представления криминологов о разнице между городской и сельской преступностью влияли на атрибуцию классовой принадлежности и назначение наказаний. Также речь пойдет о том, какое важное значение криминологи придавали образованию и просвещению в борьбе за искоренение преступности, особенно когда дело касалось крестьянок, и как в процессе вскрывались нестыковки между якобы врожденной отсталостью сельских жительниц и потенциальным модернизирующим и прогрессивным влиянием большевистской революции. Наконец, на примере кампании по борьбе с самогоноварением в годы НЭПа будет показано, как совокупность места, класса и пола способствовала сохранению у криминологов представлений о провинциальности, отсталости, невежестве и примитивности женщин.

Деление на «городское» и «сельское»

Именно классификацией преступлений по принципу «городское» или «сельское» и определялись представления криминологов о сущности города и деревни. Город криминологам представлялся этакой «благодатной почвой» для преступности: местом, полным пороков, обманов и опасностей, при этом он же виделся им бастионом современности и прогресса. Деревня, напротив, оставалась чистой, не запятнанной реалиями современной жизни. Это означало, что в сравнении с более «продвинутыми» городскими преступлениями, требовавшими хитроумия и изворотливости, преступления, совершавшиеся в сельской местности, отличались «примитивностью» и простотой — в силу того, что у крестьян преобладали эмоциональные реакции. Криминологи 1920‑х унаследовали от своих предшественников — дореволюционных интеллигентов — романтический взгляд на деревню и крестьянство. Российские элиты XIX века воспринимали крестьян как людей простых и неиспорченных, отмечая при этом их примитивность, невежество и склонность к агрессии[210]. После революции понятия профессионалов о преступных наклонностях формировались под влиянием тех же взглядов. Для криминологов преступность в Советской России сохраняла отчетливо «сельскую» природу — это вытекало из того факта, что 85% населения проживало в сельской местности[211]. Криминологи часто делали упор на сельскую преступность, что нашло отражение и в рассуждениях о женской преступности: женщины воплощали в себе невежество, преобладавшее на селе, совершавшиеся ими преступления были крестьянского типа — и это несмотря на изменения в жизни общества, которые, по мнению криминологов, должны были бы расширить женский криминальный репертуар.

Если говорить об абсолютных цифрах, то три четверти преступлений, совершенных в СССР в 1924 году, пришлись на сельскую местность [Статистика осужденных 1927]. При этом уровень преступности в городах оставался выше. Небольшая выборка, проанализированная статистиком Тарновским, показывает: при том что 69% преступлений было совершено на селе и только 31% в — городе, в связи с малым процентом городского населения (в марте 1924 года он составил 15,4% от общего числа жителей) уровень преступности в городе был в два с лишнем раза выше, чем на селе [Тарновский 1925: 28][212]. Показатели женской преступности были сопоставимы с общими: 34,1% преступлений, совершенных женщинами, приходились на города, 64,9% — на сельскую местность (см. Таблицу 6) (Гернет 1927б: 160].

Таблица 6. Сопоставление уровня преступности в городе и на селе, для мужчин и женщин, 1922-1924

Источник: Маннс Г. Деревенские убийства и убийцы // Проблемы преступности. 1927. Вып. 2. С. 27; Гернет М. Н.; Родин Д. П. Статистика осужденных в 1922 г. и статистика самоубийств в 1922–1923 гг. // Бюллетень Центрального Статистического Управления. 1924. № 84. С. 117; Гернет М. Н. Статистика городской и сельской преступности // Проблемы преступности. 1927. № 2. С. 18.

По мнению криминологов, более высокий уровень преступности в городах объяснялся сущностью городской жизни, ее анонимностью — в сельской местности люди ближе были знакомы со своими соседями. «В действительности, — отмечал Гернет, — преступность в городе еще выше, чем это показывают наши цифры, так как условия городской жизни и особенно крупного города облегчают возможность преступнику остаться необнаруженным» [Гернет 1922а: 191]. Городскому преступнику «чаще удается скрыться, уничтожить следы преступления и пр., чем неопытным деревенским новичкам преступного мира» (Статистический обзор 1925: 27). В деревнях, отмечал Гернет, напротив,