Правонарушительницы. Женская преступность и криминология в России (1880-1930)

Именно здесь, на просторе шумных улиц, людных площадей, многоэтажных зданий, переполненных театров, кино, бегов, скачек, ресторанов <…> [преступность] показывает свой многоликий образ. <…> Переполненные народом улицы, набитые посетителями магазины, театры, сутолока у мест посадки на трамваи, омнибусы, пароходы, подземные и круговые железнодорожные вагоны — все это создает благоприятные условия для совершения карманных краж. Развитой торговый оборот больших городов с их биржами, колоссами-магазинами и безостановочным уличным торгом и всякими рынками создают ту атмосферу спекуляции, которая способствует процветанию мошенничества. <…> Сосредоточивая в себе многочисленные административные учреждения со многими тысячами служащих, крупные города являются вместе с тем и местами наибольшей преступности по службе. Наконец, они же благоприятствуют увеличению половой преступности: масса пришлого и наезжего элемента, скученные квартиры бедноты, проституция, открытая и замаскированная, пресыщенность изведавших все виды порока кутил и прожигателей жизни — все это неизбежно повышает половую преступность города, современного Вавилона, Содома и Гоморры [Гернет 1924а: i, v-vi][206].

Криминологи 1920‑х годов усматривали в городской преступности тревожное явление, напрямую связанное со стремительной урбанизацией, начавшейся в поздние годы существования Российской империи и заставившей жителей массово переселяться в города в поисках работы. Анонимность, которую гарантировал большой город, подталкивала к совершению преступлений, одновременно затрудняя их раскрытие. Один исследователь отметил, «что повсюду главными очагами преступности являются крупные города, обладающие особенной притягательной силой для преступников: в городах им легче после совершенного преступления скрыться и сбыть свою добычу, легче найти соучастников для краж, грабежей и мошеннических проделок» [Маннс 1927: 25]. Поскольку уровень преступности в городе был более чем в два с половиной раза выше, чем в сельской местности, озабоченность криминологов обстановкой в городах выглядела обоснованной. В то же время специалисты отмечали, что преступления определенных типов чаще совершаются в городах — такие преступления являются «городскими» по самой своей природе. Специфическими видами городских преступлений криминологи называли, помимо прочего, мошенничество, подлог и растрату — которые исследователям представлялись особо профессиональными, специализированными, требующими особых навыков и при этом не связанными с насилием — это отражало веру исследователей в прогрессивность и более высокий «культурный уровень» советских городов. Сельские преступления, напротив, оставались сопряженными с насильственными действиями, основанными на выплеске эмоций, связанными с «примитивными» порывами человеческой натуры — на них толкало то, что криминологи считали «отсталостью и невежеством» крестьянства.