Православие. Честный разговор

Не раз спорил со светскими гуманистами, что важнее – человеческая жизнь или нечто иное: вера, убеждения, Отечество, земля, святыни… Конечно, в понимании нынешних политиков, философов, правоведов, включая христианских демократов, человек – это центр политики и мера всех вещей. Наверное, честные гуманисты и на самом деле так считают. Впрочем, нетрудно увидеть, что для власть имущих это не совсем так. Говоря, что человек превыше всего, они лукавят. Нынешний гуманизм просто прикрывает определенную политическую систему, противоположную «этатизму», «коллективизму» и так далее. В современном политико-экономическом укладе человеческая жизнь имеет конкретную цену, причем в странах «золотого миллиарда» она весьма высока, а в забытых уголках «третьего мира» клонится к нулю.

Но главное – у секулярных гуманистов есть принципы, ради которых они готовы жертвовать жизнью (сначала чужой, потом своей; мы все же декларируем обратное). Примеры – все «войны за демократию», вроде иракской и афганской. Можно сколько угодно говорить, что главное – нефть и геополитика, но все-таки эти конфликты немыслимы без противостояния идеологий и политических систем. А вот еще пример, как-то приведенный владыкой Кириллом. Иракские террористы взяли в заложники граждан Франции, потребовав отменить в этой стране запрет на ношение хиджаба в школах.

И французское правительство фактически заявило: нам принципы дороже! Сказанное еще раз подтверждает: демократия, плюрализм, секуляризм – такие же религии, де-факто признающие, что ради них нужно жертвовать жизнью.

* * *

Почему расходятся цивилизации? Почему у них разные политические, правовые, социальные системы, конкурирующие друг с другом? Когда мы говорим о культурных и религиозных различиях, мы подчас забываем, что речь идет не только о малозначимых «особенностях», а о разных моделях идеального общества, к которым стремятся те или иные цивилизации, осуществляя свою миссию в политике, экономике и международных делах. Американский «город на вершине холма» – это богатые, раскованные, непринужденно одетые люди, блаженствующие в окружении модных товаров и гордые тем, что насадили демократию по всему миру. Такой же «город» для мусульманина – это, наверное, общество, повсеместно живущее по шариату, где все молятся пять раз в день и где нет ни капли алкоголя. Православный «идеальный мир» – это новая Византийская империя, объединенная вокруг одной веры, вокруг царя и патриарха. Эти идеалы не совпадают. Мы строим разные «города», и с этим современному миру нужно смириться. Или, по крайней мере, вспомнить, что человеческие селения и впрямь могут отличаться друг от друга, но мирно соседствовать, даже если это «города на вершине холма».

В России все время возникает напряжение между реальной жизнью и западными идеями, принятыми властью за основу политико-правовой философии. Так было при многих монархах XVIII–XIX веков, так было при «марксистах», так есть и сейчас. Вот недоумевает в «Газете.ру» Андрей Колесников: «Почему формируется однопартийная система? Почему государство использует свое монопольное положение в экономике и политике? Почему оно поддерживает на плаву институты, которые развалились и не работают, – например, призывную армию? Почему государство воссоединяется с Церковью, а общественная жизнь клерикализуется?» Ответ очень простой – потому что это Россия. В нашей стране Церковь не мыслит себя вне единства с народом, а значит, и вне сотрудничества с признанной им властью. В России служба в армии – это жертва во имя чего-то, что важнее индивидуальных интересов: во имя Отечества, нации, долга. Именно в армии многим дается прививка от горделивого эгоизма. Наконец, партийная борьба, само деление общества на партии противоречит вековому идеалу единства народа. А государство должно блюсти интересы простого человека, защищая его от рыночных и политических стихий.

Не зря вздыхает демократический догматист, как раньше вздыхали догматисты коммунистические: все их клише и модели разрушаются о российский образ жизни, о наш народный характер, сформированный Православием, а отчасти также традиционным исламом и некоторыми другими религиями. Конечно, господину Колесникову хотелось бы изменить народ, подстроить его под свои идеалы. Но на самом деле выйдет иначе. Россия перемелет идеологию и строй западной демократии, как перемолола марксистский коммунизм, наполнив его совершенно иным содержанием. Мы можем прийти к монархии или к государству, основанному на принципах соборности, при котором выборы народных представителей будут совершаться местными общинами или сословиями. Но даже если всего этого не произойдет, то за фасадом формально прогрессивного, прозападного политического режима у нас всегда будет идти собственная жизнь. И она всегда будет более эффективной для России, более правильной для живущих здесь людей, чем все привнесенные извне модели.