Православие и грядущие судьбы России

И слава Богу: народ наш крепко держится сей святой своей матери — Церкви, носит в сердце своем ее заветы, любить и благоговейно чтить ее святыни, пребывает в послушании ее пастырям и сею верою — тако веруем — победит всякого врага и супостата! Да уже и побеждает. Не говорю уже о победах и одолении врагов на поле брани, победах, какими Бог доселе благословляет наше воинство, но — побеждает врага своею любовью, своим великодушием: разве это не победа, когда наш солдат отдает врагу последний кусок своего хлеба, когда на поле брани перевязывает ему раны, когда уступает ему свое место в лазарете? Разве не победа, когда весь мир, даже мир инославный, удивляется доблестям русской души и воздает должную дань уважения не только к воинским подвигам, но и к проявлениям добродетелей русского солдата? А кто воспитал в нем эти добрые качества? Кто вдохнул в него дух христианской любви? Всем этим народ наш всецело обязан своей родной Церкви православной! Это — она, и только она одна, в крепком союзе с родными царями и князьями, начиная с святого князя Владимира, выпестовала, на протяжении почти тысячи лет, православный народ в его преданности вере. Богом поставленной власти и заветам Христова Евангелия.

Слава Богу: это сознают и наши вожди победоносные. «Мы победим, — говорил мне герой Перемышля, почтеннейший генерал А. Н. Селиванов, — победим, потому что так хочет народ, а глас народа — глас Божий. Нет в армии солдата, который бы сомневался в победе, потому что русский солдат знает, что война идет — за веру православную!»

В православии — непобедимая сила нашей Руси. Оттого и ненавидят нашу Церковь православную совершенною ненавистию враги наши, оттого и стараются всеми силами подкопаться под этот могучий устой нашей государственности, нашего счастия и самобытности. Вот почему русский человек всегда стоял до смерти за православие: он знал и, слава Богу, теперь знает и твердо помнит, что пока он остается верным сыном Церкви православной, дотоле цела и непорушна будет его родная Россия, а как только он изменит вере православной — ее ждет погибель, подобно тому как погибли некогда великие монахи, изменившие своему призванию в истории народов земных...

Смертный грех европейской истории

Два раза в год, в святую Пасху и Рождество Христово, наши светские газеты пишут на темы религиозные и помещают стихи и фантастические рассказы как будто тоже в религиозном духе, но, говоря откровенно, лучше бы таких рассказов вовсе не было. От фантазии их авторов веет нередко духом если не прямо язычества, то жалкого религиозного невежества. Но в статьях самих редакций иногда попадаются такие дорогие в наше время крупицы, коих нельзя не отметить как отрадные проблески религиозной мысли наших скорбных дней.

В пасхальном номере «Нового Времени» редакция говорит о «грехе европейской истории». «Разве не грех было, — говорит она, — забыть ради каких-то новейших книжонок, с их недомыслием или детскою мыслью, самый фундамент, на котором возросла вся европейская история: вот эту трагедию жизни и греха, страдания и искупления, трагедию победы вечной жизни над временною гибелью? Воистину европейцы променяли религиозное «первородство» на позитивную «чечевичную похлебку» и платятся теперь кровью, голодом, разрушениями городов и стран».

Немножко кудревато выражено, автору хочется быть оригинальным, иному читателю может показаться, что он как будто стыдится «исповедовать Христа», но из дальнейшего видно, что эта кудреватость в светской газете как будто и нужна: иначе, пожалуй, и читать не станут: что поделаешь? И Апостол Павел похвалою мнимому благочестию Афинян начал к ним свою знаменитую речь в их ареопаге.

Зато автор указывает на самое больное место современной европейской истории, на страшную гордыню, совершенно непростительную среди христиан. «Вместо мирного сожительства, — говорит он, — и гармонического развития своих сил, один народ захотел стать «сверхпервым», нагло объявил: «Германия да будет над всеми», — и сейчас же облился весь кровью, заливая кровью и своих соседей. Вместо разума — бессмыслица, вместо силы — угроза завтрашнею слабостью, буквально — вместо просвещения тьма. Но почему? Где источник? Забвение Бога и религии, забвение, спасительных «неисповедимостей» религии. Человек измельчал. Человеку стала «не по плечу» религия... «Едва подточился фундамент, как зашаталось все здание...» Все это — «мистерии», о которых помнит мужик в деревне, помнит и боится, но о которых забыли в берлинских дворцах, и чего же там пугаться «этих суеверий»? Ну, — не испугались и ринулись... И все залилось кровью, кровью и пожарами, огнем и смертью».