Православие и русская литература в 6 частях. Часть 6, кн. 1 (V том)

Просмотрев материалу этого и других «антирелигиозных» изданий (газеты и журнала «Безбожник», «Антирелигиозник у станка» и пр.), можно убедиться, что и после 1926 года подавляющее большинство статей имеет именно антиправославную направленность. Так же дело обстояло с книгами и брошюрами на соответствующую тематику. Например, сборник «Зимняя антирелигиозная пропаганда» (Ленинград, 1926) представляет собой пропаганду, направленную именно против православных зимних праздников.

Эта тенденция оказалась чрезвычайно устойчивой.

Так, к тысячелетию крещения Руси был подготовлен сборник «Атеистические чтения» (1988), в котором из всех конфессий, существующих в СССР, последовательно дискредитируется вновь как раз православная конфессия»¹².

Вновь подробно вспоминать все проявления начавшегося религиозного погрома — нужно ли? Тут и прямое уничтожение духовенства и верующего народа, и разрушение храмов, уничтожение икон и церковных книг, конфискация богослужебной утвари и т. д. Тут и мерзкий союз воинствующих безбожников во главе с Губельманом-Ярославским. Тут и объявление «безбожной пятилетки», целью которой было полное искоренение Православия на русской земле.

Безбожная пропаганда захватила и литературу. Перечислять всех, кто к тому руку приложил, а тем более цитировать… Ну если только упомянуть «Новый завет без изъяна евангелиста Демьяна» (1925). Демьян Бедный вообще славно поглумился над православной верой, написал много антирелигиозных стихов.

Не забыть лишь одного: он ведь тоже из «серебряного века». Правда, рафинированные эстеты его тихо презирали, но всё же: между ними и «мужиком вредным» нет различия: во всех мы видим мощное действие первородного греха. И если другим лестно было уподоблять себя божеству, если Маяковскому вздумалось объявить себя «тринадцатым апостолом», то почему нельзя Демьяну стать новым евангелистом? Различие художественного качества поэзии? Но это совершенная условность, тем более что «серебряный век» часто устанавливал собственные критерии эстетики, весьма субъективные — и навязывал потребителю, так что ни о какой объективности в этой сфере речи быть не может. Есенин, допустим, может горделиво заявлять: «Я вам не кенар, я поэт, и не чета каким-то там Демьянам», — но и Демьян с неменьшим правом мог бы утверждать: именно его поэтическая система есть вершина художественного творчества. И ведь немало найдёт с тем согласных, как бы ни кривились спесиво утончённые «серебряные» эстеты. Демьян — тоже эстет, и тоже «серебряный». И он тоже претендует на человекобожие (сознательно или нет — неважно).

Смысл всей партийной оголтелой агитации против Православия понять несложно. Может быть, точнее всего сознал этот смысл М.Булгаков, записавший в дневнике: «Суть не в кощунстве, хотя оно, конечно, безмерно, если говорить о внешней стороне. Соль в идее, её можно доказать документально: Иисуса Христа изображают в виде негодяя и мошенника, именно Его. Нетрудно понять, чья это работа»¹³.

Любопытно иное. И.Есаулов, касаясь «заочной дуэли» Булгакова с безбожниками, утверждает: «…некоторые тексты откровенно антихристианской направленности в истории русской литературы стали своего рода «материалом» для полемического отталкивания для других — «подсоветских»— авторов. Иногда благодаря такому отталкиванию рождались подлинные шедевры. Так, Н.Кузякина полагает, что знакомство с опубликованным «Новым заветом без изъяна евангелиста Демьяна» явилось первотолчком для М.Булгакова в написании «Мастера и Маргариты» как отповеди Демьяну Бедному: «Возникла мысль рассказа о Христе, Иуде, Пилате и Левин Матвее как это было «на самом деле»»¹⁴.

Парадокс в том, что «как это было на самом деле»— Булгаков не рассказал, а по-своему, не менее опасно, исказил реальные факты. Или безбожная зараза советской литературы отравляла даже имевших благие намерения литераторов? Но о Булгакове речь впереди.

Все эти кощунники и клеветники на Православие в своём невежестве не знали простой истины:

«Не обманывайтесь: Бог поругаем не бывает. Что посеет человек, то и пожнет: сеющий в плоть свою от плоти пожнет тление; а сеющий в дух от духа пожнет жизнь вечную» (Гал. 6, 7–8).

Поэтому безбожники — и кто кощунствовал, и кто внимал той брани — уродовали лишь собственные души, и это жестоко отозвалось в судьбах многих. На виду — трагедии Есенина и Маяковского. О неявном можем лишь догадываться.

Не все писатели слишком оголтело нападали на религию, но атеистический пафос объединял всю советскую литературу. Пропаганда строилась по двум направлениям: нападки на собственно веру, попытки доказать, что «Бога нет»; и антицерковная агитация, «разоблачение» духовенства в обмане трудящихся. И то и другое отличались крайней примитивностью.

Своего рода модель научной антирелигиозной пропаганды дали Ильф и Петров в романе «Золотой телёнок» (1931):