Православие и русская литература в 6 частях. Часть 6, кн. 1 (V том)

В ситуационном пародировании (согласимся и в этом с Моровым) нет жёсткой соотнесённости персонажей романа с конкретными лицами Евангелия. Если в начальном эпизоде Берлиоз представлен как ситуационный заместитель Христа, то далее, когда его голова приносится на блюде во время «великого бала сатаны», он уже представляет Иоанна Крестителя, что также читается достаточно явно.

Таинство Крещения пародируется, под воздействием дьявола, в эпизоде погружения Ивана Бездомного в воды Москва-реки после тщетной погони за компанией Воланда.

«Великий бал сатаны» даётся в ночь с пятницы на субботу, когда «Бог умер», когда Его как бы нет, что попускает дьявольской силе особую власть.

Такое пародирование Писания, осмысляемого через церковный богослужебный круг, становится и пародированием Церкви, осмеянием дела спасения, которому служит Церковь.

Таких примеров можно привести и более того.

Добавим от себя, что сам Воланд становится фигурою, пародийною по отношению к Спасителю. Он также имеет как бы двойную природу, он, как и Бог Сын, является в мир в облике человеческом, именно как человек психологически достоверен, наконец, подвержен вполне земному недугу: ревматической боли в колене. Растирание Геллой (а затем и Маргаритою) этого колена заставляет вспомнить грешницу, помазавшую миром ноги Иисуса и отиравшую их власами (Лк. 7, 38).

Но Воланд не просто пародирует Новый Завет, он совершает и некое мистическое действо, потребное ему со вполне определённой целью.

— С какой же целью посещает Воланд столицу социалистического строительства?

— Чтобы дать здесь свой очередной «великий бал».

— Но не просто же потанцевать замыслил сатана…

Н.К.Гаврюшин, исследовавший литургические мотивы романа Булгакова, доказательно обосновал важнейший вывод: «великий бал» и вся подготовка к нему составляют не иное что, а сатанинскую анти-литургию, чёрную мессу, — и нам остаётся лишь присоединиться к такому заключению исследователя⁹⁶.

Под пронзительные крики «Аллилуйя!» беснуются на том бале присные Воланда. Все события «Мастера и Маргариты» стянуты к этому смысловому центру произведения. Уже в начальной сцене — на Патриарших прудах — начинается подготовка к «балу», своего рода чёрная проскомидия. Гибель Берлиоза оказывается не нелепо случайной, но включённой в магический круг сатанинской мистерии: отрезанная голова его, украденная затем из гроба, превращается в «потир», из которого в завершение бала «причащаются» преобразившийся Воланд и Маргарита (вот ещё одно из проявлений анти-литургии — пресуществление крови в вино, таинство навыворот). Бескровная жертва Евхаристии подменяется здесь жертвой кровавой (убийство барона Майгеля). Можно перечислить многие проявления сатанинской ритуальной мистики в романе, но сосредоточимся на нашей теме.

На Литургии в храме читается Евангелие. Для чёрной мессы надобен иной текст. Роман, созданный Мастером, становится не чем иным, как евангелием от сатаны, искусно введённым в композиционную структуру произведения об анти-литургии. Вот для чего была спасена рукопись Мастера. Вот зачем оболган и искажён образ Спасителя. Мастер исполнил предназначенное ему сатаной.

Более того, мистический замысел всего произведения Булгакова обретает тем самым страшную значимость. «Но если у нас не остаётся никаких сомнений в том, что М.Булгаков исповедовал «Евангелие от Воланда», — справедливо рассуждает Гаврюшин, — необходимо признать, что в таком случае весь роман оказывается судом над Иисусом канонических Евангелий, совершаемым совместно Мастером и сатанинским воинством. Литостротон*

* Место и Иерусалиме, где Пилат совершал суд над Христом (Ин. 19, 13).

мистически совместился с Москвою, которая некогда была «третьим Римом»— и стала второй Голгофой»⁹⁷.

Это— хула на Духа.

«Кто не со Мною, тот против Меня; и кто не собирает, тот расточает. Посему говорю вам: всякий грех и хула простятся человекам; а хула на Духа не простится человекам; если кто скажет слово на Сына Человеческого, простится ему; если же кто скажет на Духа Святого, не простится ему ни в сем веке, ни в будущем» (Мф. 12, 30–32).

Кажется: если в романе Булгакова и есть слово на Иешуа, то именно как на сына человеческого. Но такое впечатление и мнение обманчивы. Здесь именно хула на Духа.