Православная философия и богословие

Булгаков С. Н. Героизм и подвижничество. — М., 1992.

Булгаков С. Н. Церковь и демократия // Неделя, 1991. — № 20.

Зеньковский Василий, прот. Русские мыслители и Европа. Критикаевропейской культуры у русских мыслителей. — Париж, 1955.

Из глубины. Сборник статей о русской революции. — М., 1918.

Ключевский В. О. Значение преп. Сергия для русского народа и государства. Добрые люди старой Руси // В. О. Ключевский. Исторические портреты. — М., 1990.

Кураев Андрей, диакон. Православие и права человека // Независимая газета. — 5 марта

Новгородцев П. И. Об общественном идеале // Новгородцев П. И.Сочинения. — М., 1991

Новгородцев П. И. Существо русского православного сознания //

Православие и культура. — Берлин, 1923.

Трубецкой Е. Н. Спор Толстого и Соловьева о государстве // Орелигии Льва Толстого. — М., Соловьев. В. С. Оправдание добра // Соловьев В. С. Соч. Т. 2. — М.,1988.

Флоровский Георгий, прот. Пути русского богословия. — Париж,1982. — Главы 1, 8, 9.

Франк С. Л. Духовные основы общества. — М., 1992.

Эрн В. Толстой против Толстого I/O религии Льва Толстого. — М., 1912.

Позиция 56. ЦЕРКОВЬ, ГОСУДАРСТВО, ЧЕЛОВЕК

1. Человек есть единый и целостный субъект всех своих действий — и поэтому невозможно раскалывать его жизнь на сферу религиозных интересов и всех остальных: нет ситуаций и сфер деятельности, в которых можно было бы спрятаться от Бога за их автономией и сказать: «Тебе нет дела до того, что я тут делаю». Тем более политическая, общественная жизнь, касающаяся сразу многих моих «ближних» не может быть вне нравственного контроля, вне соотнесения с последними и важнейшими смыслами человеческого бытия.

2. Неразработанность социальной этики Православия (где главное внимание уделяется внутренней жизни человека, той глубине, которая не подлежит «обобществлению») не означает ненужность социальной этики. Неясность в вопросе о том, в какой степени непреходяще и значимо историческое прошлое Церкви (формы ее жизни в разных государствах) — не означает нигилизма по отношению к ее двухтысячелетнtму опыту. Во всяком случае нельзя пройти мимо того факта, что в 4 веке — веке Иоанна Златоуста и Амвросия Медиоланского, Афанасия Александрийского и Антония Великого, в веке, когда малейшие богословские разногласия вызывали острейшую и живую реакцию людей и Церкви — в этом веке не возникло ни одного раскола или ереси, связанных с радикальным изменением положения Церкви. Церковь приняла государственную помощь, Церковь благословила империю, которая еще недавно ее гнала. И вчерашние исповедники и мученики, люди высочайшей духовной жизни и мысли — не испугались этого. Церковь приняла новую заботу, новую ответственность. И вряд ли она добровольно может сложить ее с себя. Но при этом неизбежны и искушения и ошибки, и в любом случае неустранима двойственность церковной жизни: в мире сем действовать, возвещая о мире Ином. «Симфония?… «Се, посылаю вас яко агнцев посреде волков…» А какая ж симфония у агнцев с волками?!» — архим. Зенон, иконописец Псково-Печерского монастыря.

3. Церковь не перестает быть Церковью, если у нее нет возможности прямо влиять на общественную жизнь. Но догматизировать неучастие Церкви в жизни людей — значит встать на позиции мо-нофизитов.

ВОПРОСЫ

Что значит «сопротивление злу силою»(Ильин «О сопротивлении злу силою» (Ильин. И. А. Путь к очевидности. — М., 1993).

К какой симфонии, по мысли А. Карташева, должна стремится Церковь сегодня? (А. Карташев «Воссоздание Святой Руси» и статью А. Шмемана «Судьба византийской теократии (Православная мысль, вып. 5. — Париж, 1947), а также указанные, страницы из книги: Шмеман Александр, прот. Исторический путь Православия. — Париж, 1989. с. 100–106, 133–150, 177, 190–195, 210–212, 231–235, 241–242.)