Православная церковь — враг просвещения

Мракобесие и поповщина насаждались и в Юрьевском (Тартуском) университете. Попечитель учебного округа внушал профессорам и студентам, что результаты научного исследования должны проверяться только догматами христианства. При подборе научных кадров для университета предварительно выяснялось отношение кандидатов к религии, их научные заслуги в расчёт не принимались. Тартуский университет хотел пригласить известного учёного Ранке, но эта кандидатура попечителем не была утверждена. «Моё сердце обливается кровью от того, — писал попечитель, — что учёность и гениальность для вас значит больше, чем христианство»²².

5

В годы террора, наступившего после революции 1848 года, в высшей школе было усилено влияние религии и церкви. «Одна наука не приведёт к хорошим результатам, — говорил Николай I. — Мне нужны верные сыны престола, мне нужна беспредельная преданность, бессознательная покорность и беспрекословное повиновение»²³.

В секретной инструкции министерства 1848 года указывалось, что лучшим средством для спасения юношества от вольнодумства и безбожия является преподавание закона божьего в высшей школе. «Основным началом в образовании, — говорилось в циркуляре, — будет наше государственное начало, на котором непоколебимо стоит трон и алтарь, собственно русское начало, русский дух, наша святыня»²⁴.

Инструкция требовала, чтобы преподавание в высшей школе велось в духе «благоговения к святым, преданности к государю и любви к отечеству». Программы лекций подвергались тщательному контролю — в лекциях не должно было быть ничего, «несогласного с учением православной церкви, с образом правления и духом государства». Ректоры университетов обязаны были представлять отчёты «о духе и направлении преподавания». В отчётах писалось, что преподавание «согласовывалось везде с началами чистой нравственности и освещающим её учением православной церкви», что «при преподавании наук, особенно естественных, не допускалось ничего произвольного и мечтательного»²⁵.

Духовенство постоянно вмешивалось в жизнь высшей школы, пытаясь подчинить университетское преподавание интересам церкви и религии. Московский митрополит Филарет возражал против существования в Петербургском университете физико-математического и историко-филологического факультетов, зато настаивал на организации богословского факультета²⁶.

Подольский архиепископ Иринарх предложил министерству просвещения запретить преподавателям университета говорить что-либо несогласное с писанием, потребовать от них признания святости библии и веры в бога. Петербургский митрополит Григорий просил принять меры против одного учёного, в трудах которого он не встретил ни слова о боге-создателе. Донос митрополита был разоблачён герценовским «Колоколом» в заметке «Архипастырское рвение о мраке»²⁷.

Министерством была составлена расширенная программа преподавания богословия. Эта программа предварительно рассматривалась московским митрополитом Филаретом, а затем её утвердил синод. Преподавание философии признавалось «пагубным» и было полностью упразднено. «Единственным и твёрдым основанием всякому положительному учению» считался закон божий²⁸. В связи с закрытием кафедр философии и насаждением богословия Герцен писал, что вместо науки в университетах преподавали теорию рабства²⁹.

Преподавание логики и психологии возложили на профессоров богословия и законоучителей по программе, утверждённой для духовных академий; наблюдение за этим вели те же лица, которые контролировали преподавание закона божьего.

Послушное университетское начальство, запретив в высшей школе преподавание философии, писало, что упразднение кафедры философии является «знаком того, что самая высокая философия имеет свой источник в божественном откровении» и что «все мудрствования умов, не проникнутых и не направленных чистой верой, суетны и ведут скорее к заблуждению, нежели к познанию света и истины» ³⁰.

Наряду с этими мерами правительство привлекало духовенство для борьбы с распространёнными в университетской среде революционными идеями. Профессор богословия Московского университета Терновский выступал перед студентами с антиреволюционными проповедями, а митрополит Филарет вызывал к себе передовых профессоров университета и, угрожая гневом божьим и царской немилостью, упрекал их во вредном влиянии на юношество³¹. Филарет призывал бороться с «мыслями и учениями противохристианскими, противонравственными и противоправительственными». Он составил специальную молитву о борьбе с «разрушительными взглядами». Эта молитва читалась во всех московских церквах³².