Православно-догматическое богословие. Том II

«Если действование Владыки Христа одно: то оно будет или сотворенное, или не сотворенное. Среднего между ними действования нет, так как нет и среднего естества. Если оно сотворенное: то покажет во Христе одно сотворенное естество. Если не сотворенное: то будет признаком одной не сотворенной сущности. Ибо все естественное должно быть сообразно во всем с своим естеством. Действование, сообразное с естеством, не есть что–нибудь отвне привходящее; и очевидно, что естество без сообразного с ним действования не может ни существовать, ни быть познаваемо. Каждое существо тем, что действует, выражает свое естество; и это есть непременный закон»  [274].

«Если одно действование во Христе: то одним и там же действованием производимы будут и Божеские и человеческие дела. Но ничто существующее в естественном своем состоянии не может производить действий противных. Так, например, огонь не может вместе согревать и охлаждать; вода — делать влажным и сушить. Как же Тот, кто по естеству Бог и по естеству стал человеком, творил чудеса и терпел страдания одним действованием?»  [275].

Должно присовокупить, что, не имея воли человеческой, Христос не мог бы соделаться, ради нас, послушнымБогу даже до смерти, смерти же крестныя(Фил. 2, 8), не мог бы добровольно потерпеть за нас страдания своим человеческим естеством, и след. не мог бы удовлетворить за нас правде Божией, и заслужить для нас спасение  [276]. Следовательно ересь монофелитская подрывала самую возможность нашего искупления.

2) Отношение же двух волей и двух действований во И. Христе объясняется из общего учения православной Церкви об образе соединения в Нем двух естеств во едину Ипостась, с одной стороны, неслитного и непреложного, а с другой, нераздельного и неразлучного. Чтобы яснее и безошибочно представлять эту истину: вот несколько главнейших положений касательно ее, высказанных св. Отцами Церкви, и изложенных св. Иоанном Дамаскиным в его Богословии:

Первое:«Как два естества Его (И. Христа) составляют одну Ипостась: то говорим, что один и тот же и желает, и действует естественно — по обоим естествам, из которых, и в которых, и которые — Христос Бог наш»  [277].

Второе:«Поелику Христос есть один, и хотящий по обоим естествам один и тот же: то мы должны сказать, что предмет Его хотения есть один, не потому, что Он хотел только того, чего хотел естественно, как Бог (ибо Божеству не свойственно хотеть — есть и пить, и т. п.); но потому, что хотел и того, что существенно человеческой природе, без противоречия произвола и сообразно с свойством обоих естеств»  [278].

Третье:«Как признаем в Нем два естества соединенные и одно другое проникающие, и вместе не отвергаем их различия, но и исчисляем их, и признаем нераздельными; так точно признаем соединение и различие воль и действований, и исчисляем их, и не вводим разделения. Как плоть и обожена, и не потерпела изменения в своем естестве: так воля и действование и обожены, и не выступили из своих пределов… Во Христе — Божеству Его свойственно Божественное и всесильное действование; а человечеству Его человеческое. Произведением действования человеческого было, например, то, что Он взял девицу за руку и поднял, а Божеского — то, что возвратил ей жизнь»  [279].

Четвертое:«Не говорим, что во Христе действования раздельны, и естества действуют отдельно одно от другого; но утверждаем, что каждое из них совокупно с другим, с участием другого производит то, что ему свойственно. Ибо И. Христос и человеческие дела совершал не как только человек, потому что был не просто человек; и Божеские дела не как только Бог, потому что был не просто Бог, но вместе Бог и человек… Божественные знамения творило Божество, но не без плоти; и уничижительное производила плоть, но не отдельно от Божества. Ибо и со страждущею плотию было соединено Божество, которое само не страдало, но делало страдания спасительными: и с действующим Божеством Слова был соединен святый ум, который разумел и знал, что совершалось»  [280].

Пятое:«Он естественно имел хотение и как Бог, и как человек; впрочем человеческая воля следовала и подчинялась (Божеской) Его воле, не действуя по собственному расположению, но желая только того, чего хотела Божеская Его воля. Когда же Божеская воля попускала; тогда человеческая воля естественно подвергалась тому, что свойственно ей. Так, когда она отрицалась от смерти, а Божеская Его воля соизволяла на сие, и попускала; тогда естественно отрицалась от смерти, и находилась в борении и страхе. Когда же Божеская Его воля восхотела, чтобы человеческая Его воля избрала смерть, тогда страдание Его соделалось произвольным: потому что Он добровольно предал Себя на смерть не только как Бог, но и как человек»  [281].