Православно-славянская цивилизация в геополитических учениях Новейшего времени

И еще одно экзотическое утверждение Венелина: готы – это сербы, которые в III в. «завладели было всею Русскою страною по Днепру и по Днестру до самого почти Дуная»[285]. Здесь речь идет о готском государстве Ойум, возникшем на части Скифии. Если Венелин считает скифов русскими, то Скифию он вполне логично называет «Русскою страною».

Ну и, конечно, возвеличивание славян невозможно без отрицания норманской теории, которую Венелин называл скандинавоманией. Следует отметить, что отрицая скандинавское происхождение варягов (руси), он признавал факт их призвания. В авторитете Нестора он не сомневался, а тот четко не указал происхождения призванных варягов, что породило спор норманистов с антинорманистами, который не утихает и по сей день. Основываясь на указании Нестора о том, что варяги якобы жили на южном побережье Балтийского моря, Венелин делает вывод, что летописец имел в виду полабских славян, населявших в VI–XIII в. земли современной Германии. Здесь Венелин был близок к М. Ломоносову, который варягов-россов считал родственными вымершему народу пруссам, по его мнению, славянам. Венелин россами считает не самих варягов, а русских переселенцев в купеческом островном городе Волине, которые «напитались духом республиканским» и вернулись по призванию своих соотечественников для основания государства на Руси. «Итак, Рюрик с братьями не был ни швед, ни варяг, а настоящий россиянин»[286], – утверждает Венелин, отстаивая не просто славянскую, а русскую гипотезу основания государства. Варяги-славяне, среди которых жили руссы, были не кто иные, как франки, – выдвигает еще более фантастическую гипотезу Венелин, основываясь на том, что имена франкских королей до Карла Великого будто бы славянские. Естественно, что Венелин был сторонником версии славянского происхождения византийского императора Юстиниана Великого, возникшей еще в XVII в. и опровергнутой только в 80-е гг. XIX в.

Несмотря на всю фантастичность версий, защищаемых Венелиным, у него была сильная черта, которую отмечал его друг и непримиримый оппонент М. Погодин: «Венелин пустил между нами впервые мысль, что народы могут скрываться долго под другими именами»[287]. Однако это открытие способствовало тому, что все сомнения Венелин решал в пользу славянства, превознося его роль в истории. Обаяние его мысли и азарт, с которым он приступал к исследованиям, были настолько заразительны, что славянская тематика стала набирать популярность в интеллектуальных кругах. Сам Погодин признавался, что именно Венелин пробудил у него тягу к славянским исследованиям. Под влиянием этой панславистской ауры А. Хомяков создавал свои «Записки о всемирной истории». Издатель данного труда так отзывался об этом влиянии: «При этом Хомяков был поставлен в особенно невыгодные условия по отношению к тому именно предмету, к которому он обращался с наибольшею любовью, – к древностям мира славянского. Научная разработка этой области знания только что начиналась, и рядом со строго-критическими исследованиями Шафарика пользовались доверием ученых фантазии таких людей, как Венелин, Чертков, Лелевель, Коллар, которые, при великих своих заслугах, были в науке более мечтатели, чем критики, и которые, руководствуясь случайными созвучиями или чертами сходства, щедрою рукою рассыпали славян по всем углам древнего мира. Хомяков, который не имел, да и не мог иметь критического метода ученого исследователя, всего менее был приготовлен к отпору таким теориям, и самая исходная точка его воззрений, весьма, впрочем, верная мысль, что в современной западноевропейской науке несправедливо умалчивалось историческое значение и призвание славян, – эта мысль невольно располагала его не только принимать на веру все подобные выводы, но даже идти далее писателей, у которых он их находил»[288].

Следует задаться вопросом, если многие выводы Венелина оказались ошибочными, то откуда постоянное подчеркивание актуальности его работ, которое делает составитель сборника П. Тулаев? На наш взгляд, все это обусловлено идеологическими соображениями. Если словенским авторам И. Томажичу и М. Бору очень бы хотелось видеть свой маленький народ древним и значительным, то у П. Тулаева цель более глобальная. Обратимся к личности составителя сборника. П. В. Тулаев – историк, общественный деятель, относящий себя к новым правым, ученый секретарь журнала «Наследие предков» и главный редактор журнала «Атеней», оба издания отличались радикально-языческой направленностью и были закрыты. Имеет языческое прозвище – Буян. Его позиция всегда прямолинейна и четко выражена: «У нас, русских, и славян в целом, тоже есть своя родная традиция. Она имеет глубокие корни, уходящие в гиперборейскую эпоху, когда формировались первые гимны Вед, складывались пантеоны Богов пелазгов, этрусков и венедов»[289]. Тулаев лояльно относится к Православию, но перспективы славянства для него – в восстановлении языческого мировоззрения. В этом контексте любое мифотворчество в стиле фолк-хистори, возвеличивающее славян, весьма кстати.