Православное учение о личном спасении. Спасение как процесс

У христиан IV века было столь высокое представление о святости жизни, которую должен проводить крещеный христианин, что св. Афанасий Александрийский мог, как до него еще св. Иустин мученик, выдвигать требование безгрешности (жить )[28] и писал: « … [В начале не было зла; потому что и теперь нет его во святых]».[29]

Однако такой взгляд, который мы теперь назвали бы нравственным ригоризмом, очень скоро под влиянием жизненного опыта и столкновения с реальной действительностью, уступил место признанию всеобщей духовной загрязненности.

Так, уже св. Амвросий писал: «Omnis actas peccato obnoxia»[30] «Ipsa noxiae conditionis haereditas adstrinixit ad culpam».[31]

Убеждение во всеобщей греховности также и христиан не сразу утверждалось в христианском мире: этому предшествовали ярые споры II и III в. с теми, кто требовал абсолютной нравственной чистоты в качестве условия пребывания в христианской общине. К числу таких пуритан древности принадлежали монтанисты (Тертуллиан), донатисты, новациане и другие раскольники. Однако уже св. Иоанн Златоуст писал: «Хотя бы кто был праведен, хотя бы был тысячу раз праведен и достиг до самой вершины, так что отрешился от грехов, он не может быть чист от скверны; хотя бы он был тысячу раз праведен, но он – человек… Не может быть человек совершенно праведен так, чтобы быть чистым от греха».[32]

А блаж. Августин, убежденный (в последний период жизни), что ни один добрый поступок не может быть совершен человеком без помощи благодати, а сам человек способен совершать только зло, писал: «universa massa perditionis facta est possession perditonis (в силу первородного греха – прим. еп. Михаил) nemo itaque, nemo prorsus inde liberatus est, aut liberatur, aut liberabitur, nisi gratia redemptoris».[33]

Итак, всеобщая греховность, причем не только подверженность греху, а и фактически реализуемая способность грешить есть удел всех людей, в том числе и достигших высокой степени святости.

Жития святых и сказания Пролога дают нам много примеров падений святых, достигших уже высокой степени духовной зрелости.

Так, в житии св. Саввы Освященного рассказывается об одном монахе из его Лавры именем Иаков, который хотя и отличался строгостью жизни, но, движимый гордостью и тщеславием, ушел из общежития и начал строить себе особый монастырь при озере Гентастоме. Один грех повлек за собой другой; на увещания собратий вернуться Иаков ответил, что сделал так по приказанию Саввы. Посланная Богом тяжкая болезнь и любовное отношение св. Саввы привели Иакова к покаянию и возвращению. Однако и в дальнейшем он доставлял своему игумену много забот. Так, выполняя поварское послушание он, несмотря на нужду в монастыре, тайком выбрасывал излишки еды. Только умелый воспитательный прием св. Саввы заставил Иакова осознать неуместность своего поведения: Савва собрал выброшенные Иаковом бобы и угостил небрежного монаха приготовленной из них похлебкой.[34]

Из жития св. Нифонта, ей. Кипрского, мы узнаем, как он, будучи «добр, тих, кроток, смиренен», под влиянием дурного общества развратился и впал в разврат. Однако, обличенный своим другом Никодимом, принес покаяние и в постоянной борьбе с диаволом не только сам получил святость и спасение, но и, став епископом, многих наставил на путь правый.[35]

Таких примеров падений и восстаний из жизни святых можно привести множество, но самым ярким и поистине вечным примером остается падение Давида (2 Цар. 11–12), который, будучи сосудом благодати и объектом особого благоволения Божия, впал в двойной смертный грех: убийства и прелюбодеяния. Принесенное им покаяние не избавило его от временного наказания – утраты ребенка, но очистило его душу и омыло ее от духовной скверны настолько, что внутреннее единение с Богом, которое всегда было стержнем его жизни, восстановилось, и он навсегда остался в памяти церковной как человек великий в своей святости.

Факт всеобщей греховности подтверждается и Св. Писанием Нового Завета. Кроме общеизвестных евангельских случаев отрицательного поведения учеников Христовых (а ведь они были еще до смерти Иисуса Христа «уже очищены через слово», проповеданное им их Божественным Учителем: Ин. 15, 3) как до, так и после сошествия на них Св. Духа, мы имеем прямое свидетельство: «Если говорим, что не имеем греха – обманываем сами себя и истины нет в нас» (1 Ин. 1,8). Далее апостол призывает своих читателей исповедовать свои грехи в уверенности, что Бог, «будучи верен и праведен, простит нам грехи наши и очистит нас от всякой неправды» (ст. 9). Все, что пишет Апостол, имеет целью предостеречь от совершения грехов, но он не имеет уверенности в том, что его предостережение возымеет решающее действие: «Дети мои! сие пишу вам, чтобы вы не согрешали; а если бы кто согрешил, то мы имеем ходатая пред Отцом, Иисуса Христа, Праведника» (2,1).