Православные христиане в СССР. Голоса свидетелей

У Достоевского есть такая мысль: если Бога нет, то делай все что хочешь. Но в СССР нравственность была. Например, могли выгнать из партии за измену жене и женитьбу на другой. А сейчас такого нет.

Я всегда говорила, что нашим детям было легче, они точно знали: вот это Церковь, а вот это коммунизм, то есть безбожие. А сейчас все перемешали – и добро и зло, границы все стираются в сознании: что грешно, а что нет, что было плохим, сейчас считают хорошим. Сейчас очень сложно…

Господь знает, как Своих спасти

У многих современных русских людей среди их родственников есть священномученики, которые пострадали за веру. Бывает, человек вырос в безбожной семье, но Господь как-то обратил, и вот человек верующим стал, а потом оказывается, у него в роду есть священномученик. Церковь земная и небесная молитвенно связаны.

Матушка Лидия у могилы мужа, протоиерея Иоанна Державина

Архимандрит Иоанн (Крестьянкин) говорил: «Ничего не бойтесь, кроме греха, а Господь знает, как Своих спасти».

Рядом всегда есть Господь, Который помогает

Рассказывает клирик храма Архистратига Божия Михаила города Воркуты священник Вадим Маринич, капитан СОБРа в отставке, ветеран двух чеченских войн

С самого раннего детства моя бабушка начала водить меня в храм

Я родился на Украине, в районном центре недалеко от Одессы. Жил там лет до шести, после чего мы с родителями переехали в Воркуту, где я и живу до сих пор.

С самого раннего детства моя бабушка начала водить меня в храм. Это даже был не храм, а часовня на кладбище. Потому что все большие соборы в то время гонений были закрыты, и священству, и простым мирянам – всем, кто верил в Господа нашего Иисуса Христа, – было тяжело выживать.

Это заслуга моей бабушки – она меня приучила молиться, не стесняться перекреститься там, где тебе подсказывает сердце. Я видел, как она творила молитвы утром и вечером возле икон. Они и сейчас находятся у меня дома, а самой бабушки уже давно с нами нет. Я очень ярко запомнил день, когда бабушка отвела меня в храм, где я исповедался и впервые причастился.

Священник Вадим Маринич

Ни одного храма в городе не было

Когда мы переехали в Воркуту, то здесь возникли с этим небольшие трудности, потому что ни одного храма в городе не было. Поэтому мой учебный год проходил по-другому. Не могу сказать, что я прямо молился все время. Но я по-своему, как мог… о Господе думал.

Летом, когда мы приезжали в отпуск к бабушке, мы с ней по обыкновению ходили в тот же самый храм. Было очень здорово, когда мы попадали на Пасху! Я помню, как учителя записывали, кто посещал храм в праздники, как ходили комсомольские патрули, как все это жестко было.

Как без Николая Чудотворца в море ходить?!

В то время, я помню, храм был полон людей! Я садился рядом с бабушкой на солее, потому что не хватало места, и там сидел всю службу. А сегодня вроде все нормально: и гонений нет, и храмы стоят. Приходи да молись, но людей гораздо меньше. В то время люди боялись в храм ходить, за это можно было и по шапке получить.

У меня дядька был коммунист, когда его дочку крестили, он даже в храм не заходил, на улице ждал. Хотя сам был моряк, очень верующий человек. Как это вообще: в море без Господа ходить?! Как без Николая Чудотворца в море ходить?! У всех были иконы Николая Чудотворца. То есть приходилось жить такой двойной жизнью в то время. А сейчас все дозволено, но никого нет. Детей нет, молодежи мало. Кто будет за нас молиться, когда мы уйдем?

Друзья Василий Чайкун и Вадим Маринич (справа)

Мы жили в этой реальности, и она на нас неизбежно влияла

Не могу сказать, что у меня в то время вера была как-то ярко выражена. Я обычным образом общался со сверстниками. Мы гуляли, шутили, дрались, даже, бывало, курили в пятом-шестом классах. Вот сектанты рядом с нами жили, штундисты, у них строго было. Они отказывались, когда их приглашали в пионерию или в комсомол, жили довольно обособленно. Меня удивлял их образ жизни.

Так они и жили, в отличие от меня, для которого Павка Корчагин был авторитетом в молодости. Я уже потом узнал, что это был воинствующий безбожник. Меня вдохновляли его самоотверженность и самоотдача. У нас тогда у всех мозги были сильно забиты коммунизмом. Или даже не коммунизмом, а социализмом. Мы жили в этой реальности, и она на нас неизбежно влияла. К примеру, из класса я был первым, кто вступил в комсомол, но это не мешало мне ходить вместе с бабушкой в храм, когда я к ней приезжал.