Правосудие Бешеного

А потому Савелий, не вдаваясь в детали, сообщил Богомолову, что до него дошли слухи о том, что Джанашвили готовятся убрать. Еще он сказал генералу, что Костя Рокотов, который по-прежнему отслеживал все передвижения Джанашвили в пределах Москвы, зафиксировал, как Нугзар в сопровождении своего начальника охраны Бахрушина и личного секретаря Мирского поехал на небольшой аэродром в Мячково. Там они сели в небольшой частный самолетик и отбыли в неизвестном направлении.

— Константин Иванович, хорошо бы помочь народу избавиться от этого кровопийцы, — сказал напоследок Савелий.

— Что ты имеешь в виду? — спросил генерал.

— Вот бы выяснить, куда этот самолетик полетел. У меня такое впечатление, что Джанашвили деру из России дал. Если они границу пересекали, то наверняка можно и их маршрут вычислить. Тем более что я, как вы помните, знаю, какие у него есть визы!

— Разве этого не достаточно?

— Я досконально разобрался в характере Джанашвили: это очень хитрая бестия, а потому знать об имеющихся визах — полдела. Имея шенгенскую визу, Нуга может всю Европу за неделю объехать и зарыться в какую-нибудь нору — ищи потом до скончания века… А вот маршрут самолета проследить — это да! Все намного упростится, я не прав? — Савелий был столь убедителен, что Богомолову ничего не оставалось, как согласиться.

— Ладно, уговорил! В какие страны визы?

— Австрия, Испания, Израиль и Франция, — перечислил Савелий.

— Распоряжусь, чтобы выяснили. Что думаешь теперь делать?

— А что, дел, что ли, мало? — ухмыльнулся Савелий. — На мой век хватит. Можно на Кавказ по старой памяти махнуть. Можно в Югославию съездить — там у меня друг хороший живет, помочь бы ему не мешало… Я чувствую, американцы там такую еще кашу заварят, что всей Европой не расхлебаешь!

— А в Москве не хочешь оставаться? Тут тоже весело. — В голосе Богомолова слышалась явная усмешка.

— Да, весело… — в тон ему подхватил Говорков, — для лягушек! Страшнее болота, чем наша политика, я еще не видел. Обрыдла мне Москва, прогнило тут все. Пока новые люди к власти не придут, боюсь, ничего здесь не изменится…

— Ладно, ты не очень-то раскисай! — попытался подбодрить его Богомолов. — А то вдруг перестанешь быть Бешеным, самому же противно будет.

— Я не раскисаю, я так, размышляю… Устал, наверное. Впрочем, все это ерунда… Константин Иванович, я перезвоню насчет того самолетика?

— Дай мне полдня, я все выясню.

— Тогда до связи!

Узнав, что Джанашвили исчез из страны, Гоча-Курды моментально вычислил, кто мог нарушить условие сходки: с его подачи, троих кавказцев, проголосовавших против устранения Джанашвили, пасли доверенные люди Вити Камского. Причем не примитивно пасли, а пригласили их всех в ресторан, чтобы отпраздновать «день рождения» Старшего. Отказался только Долидзе. Не выпускать его из виду Гоча-Курды поручил своему самому надежному помощнику — Кириллу Горскому, отвоевавшему два года в Чечне в спецразведке.

Горский проследил, как Долидзе, покинув сходку, сразу кинулся звонить, а затем профессионально выследил, куда тот попытался скрыться. Выяснив, что квартира принадлежит Марьям, одной из любовниц Долидзе, которая сейчас отсутствовала, доложил обо всем по мобильному Гоче-Курды. Тот попросил его дождаться и вскоре приехал, прихватив с собой свою симпатичную подругу Виолетту, которая часто исполняла для него некоторые поручения, идущие вразрез с законом.

Выключив свет на площадке, они поднялись на нужный этаж, позвонили и вскоре услышали чуть настороженный голос Долидзе:

— Кто там?

— Это я, милый! -ласково отозвалась Виолетта.

— Марьям? — неуверенно спросил Долидзе и заглянул в дверной глазок: в полумраке ему удалось только рассмотреть женский силуэт. — Ты что, ключи потеряла?

— Нет, забыла…

— Хорошо…

Застучали засовы. Как только дверь подалась, Горский резко толкнул ее плечом, сбил с ног Долидзе, ворвался внутрь, перехватил его руку и ловким приемом так сильно заломил за спину, что Доля потерял сознание.

— Ты свободна, девочка моя, я позвоню! — кивнул Виолетте Гоча-Курды, и она послушно направилась к лифту.

Придя в себя, Долидзе с удивлением обнаружил, что лежит на полу со связанными руками и ногами. Во рту его торчал кляп, а на шею накинута петля, конец веревки тянулся к железному крюку, вбитому в потолок. На этом крюке раньше висел кожаный мешок, наполненный песком: первый муж Марьям всерьез занимался боксом.

— Ну, что, Доля, как ты себя чувствуешь? — с ироническим участием поинтересовался Гоча-Курды.

Тот лишь что-то промычал в ответ.

— Нормально, — с улыбкой «перевел» Горский.

— Сейчас освободят твой рот, а ты кричать не будешь… если согласен, кивни гривой. — Старый вор говорил спокойно, уверенно, без раздражения, он даже не смотрел в его сторону, словно действительно был увлечен изучением штык-ножа, подаренного ему Горским.

Не отводя испуганного взгляда от страшной «игрушки», Долидзе кивнул в знак согласия.

— Вынь у него кляп из пасти! — попросил Гоча своего помощника и сказал: Ответь, почему ты нарушил решение сходки? Ты же знал, что ожидает того, кто пошел против Гочи-Курды!