Правосудие королей

– К Казивару титулы. Мы что, мало друг друга знаем? Или ты перед девчонкой церемонишься? – Она кивком указала на меня, но не оторвала взгляда от Вонвальта. Я предположила, что в прошлом они были близки – и, как выяснилось позже, не ошиблась.

Вонвальт откашлялся.

– Хорошо, Реси. Твое письмо было довольно туманным.

– Князь Преисподней тебя раздери, – сказала Августа, закатив глаза. – Да маяки Кормондолтского залива предупреждают об опасности не так ясно, как то письмо. Я же писала тебе, что Клавер нашел союзника в лице Вестенхольца.

– Вестенхольц – всего лишь человек.

Августа пристально посмотрела на него.

– Он – самый могущественный человек в Империи, не считая, пожалуй, самого Императора.

– Не говори ерунды, – усмехнулся Вонвальт. – Сыновья Императора правят целыми княжествами. А у Вестенхольца за душой один замок и болото шириной в несколько лиг.

– Конрад, – сказала Августа. Ее тон внезапно стал искренне озабоченным, отчего я встревожилась еще сильнее. – Когда ты был в Сове в последний раз?

Вонвальт махнул рукой.

– По меньшей мере два года назад.

– Но ты ведь следил за новостями?

– За теми немногими, что доходят до северных краев, да.

Августа положила ладонь на руку Вонвальта.

– Конрад, в Ордене сейчас неспокойно. Возможно, мое письмо недостаточно ясно дало понять, насколько все серьезно. Магистр Кейдлек почти готов передать наши секреты млианарам. У меня есть веские основания полагать, что он уже продал часть знаний в обмен на спокойную жизнь. – Последние слова она произнесла с нескрываемой злостью. – Из Кругокаменска до меня дошли слухи о людях, невосприимчивых к Голосу Императора. В их число входят и Клавер, и Вестенхольц, и таких, как они, становится все больше.

Мое сердце оборвалось. Я увидела, что Вонвальт тоже сник.

– Да, это правда, – пробормотал он. – По крайней мере, насчет Вестенхольца. Я сам пытался применить на нем Голос. Он и глазом не моргнул.

Августа откинулась назад. Она выглядела озабоченной.

– Значит, все гораздо хуже, чем я думала… А я считала, что хуже уже некуда. Выходит, сомнений в том, что Клавер тоже невосприимчив, нет?

– Я не осмелился это проверить, – сказал Вонвальт. – Но думаю, что так и есть.

– Пропади моя вера, – выругалась Августа. Вонвальт зажег трубку. Августа вытащила свою и тоже раскурила ее. За несколько секунд маленький закуток, который занимали мы вчетвером, заполнился дымом.

– Скажи, что преувеличиваешь, – сказал Вонвальт, – хоть чуточку. Не может же Император сидеть сложа руки, пока Вестенхольц и млианары разжигают восстание. Разругаться еще и с Орденом с его стороны было бы безумием.

– Император и его сторонники-хаугенаты в Сенате всегда держались наравне с патрициями. Но теперь нужно учитывать еще и храмовников. Исторически они были связаны с млианарами, но… тебе и так известна их репутация.

– Мне известно, что они с большой помпой покидают Империю, а затем в кратчайшее время теряют уйму воинов, земель и уважения, – с презрением сказал Вонвальт. – Если ты об этом.

– Верно, – мрачно сказала Августа. – Только они уже не те, какими были сто лет назад. Ныне среди лордов стало модно отдавать в храмовники своих вторых или третьих сыновей. Богатых рыцарей в латных доспехах и на хороших лошадях. Они ведут свои завоевания гораздо разумнее и возводят в захваченных землях огромные замки, которые содержат на деньги млианаров. Говорят, что крепости в Зюденберге, Кераке и Цетланде – это настоящие чудеса света.

– И все во имя Немы?

– Якобы.

Вонвальт потер лицо.

– Разве храмовники не заняты своим походом? Как они могут угрожать Сове, если связаны войной?

– Здесь-то и вступает в игру твой священник, Клавер, – сказала Августа, кивая Вонвальту. – Он много месяцев колесил по Империи, подстрекая массы и вымогая еще больше сыновей и земель у лордов, которые приняли Высшую Марку и все еще опасаются за свое положение. Клавер убеждает всех, что так они продемонстрируют свою веру и преданность Сове, и люди толпами вступают в его ряды. Храмовников теперь как грязи; их более чем достаточно, чтобы разместить полноценный гарнизон во всех принадлежащих им крепостях и создать армию для походов.

Вонвальт наморщил нос.

– Брось, Реси. Легионы насчитывают десятки тысяч воинов, закаленных в многолетних кампаниях. Они бы наголову разбили сборище храмовников, вдесятеро превосходящее их по численности.

– Легионы рассеяны по всему свету, – сказала Августа. – Пропади моя вера, Конрад, услышь же, что я тебе говорю. По меньшей мере половина их войск сейчас на востоке, растянута вдоль реки Кова и сражается с Конфедерацией. Остальные рассеяны по всей Империи, расквартированы по гарнизонам, поддерживают порядок или продолжают военные кампании. – Она махнула рукой. – Но сейчас не об этом.

Вонвальт вздохнул.

– Ладно, продолжай, – сказал он. Я заметила, как Брессинджер косо глянул на него. Упрямство не числилось среди недостатков Вонвальта, но в тот день всем за столом казалось иначе.

Августа стиснула зубы.