Правосудие любой ценой

Гринчук перевел взгляд на молодого супруга. Тот сидел, глядя себе под ноги. Спортивный такой молодой человек. Не исключено даже, принимая во внимание мозолистые костяшки пальцев, что какой-нибудь восточный единоборец. Неприятное сочетание – молодой каратист и подруга, уверенная в его непобедимости.

– Три месяца, – сказал Гринчук.

– Что? – не поняла Оля.

– И осталось еще шесть. Рожать вам Оля, где-то в декабре. А свадьба у вас была первого числа. Едете вы в свадебное путешествие на деньги, собранные на свадьбе. Так? Правильно придумал? – Гринчук мило улыбнулся.

Оля быстро посмотрела на супруга, а потом, сама не замечая этого, провела рукой по своему животу.

Теперь уже Иван поднял глаза и посмотрел на Гринчука.

– Угадал, – сказал Гринчук довольным голосом.

Оля перевела взгляд на писателя, потом снова на Гринчука:

– А как…

– Это пусть вон писатель придумаете, – посоветовал Гринчук. – Как автор и журналист.

Василий потрогал кончик своего носа, задумался.

– Ну, – начал он, даже не обидевшись, – кольца действительно свежие. Без царапинок и вмятинок.

Оля посмотрела на свое кольцо. Потом на кольцо мужа.

– Раз вы молодожены, то свадьба была недавно, – продолжил писатель. – В первых числах июня… А, правильно, в мае свадеб стараются не играть. Все верно. А вот по поводу беременности…

– А че тут думать, – засмеялся Гринчук. – Молодые ребята, дергаться под венец по нынешним временам рановато. Шмотки – китайского производства, с оптового рынка. Небогатые. Значит, свадьба по необходимости. Лет им по двадцать, года полтора живут гражданским браком. Родственникам говорили… Олечка говорила, что штамп в паспорте – это сейчас ерунда. До тех пор говорила, пока вдруг не грянула задержка… Извините за подробности.

Оля покраснела.

– После чего Оля отправилась в консультацию, там ей сообщили, что она уже месяц, как готовится стать матерью. Мысль о ненужности штампа исчезла, сожитель был поставлен перед фактом, подали заявление. В апреле свадьбу гулять рано, да и очередь, в мае – нельзя, чтобы потом не маяться, а в июне – нужно быстро, в самом начале. Чтобы муж не передумал, и пока животик не вздуло. Еще чего-нибудь придумать?

Оля обеими руками вцепилась в руку супруга. Тот только вздохнул.

– Да, – сказал Василий. – Впечатляет. Вы точно не из милиции?

– В милиции умники не держатся, – напомнил Гринчук. – Все в писатели ушли.

– У меня такое чувство, что вы недолюбливаете представителей четвертой власти, – Василий посмотрел на Гринчука снизу вверх вопросительно.

Оля что-то прошептала мужу, тот кивнул и принялся стелить постель. Оля вышла из купе, захватив полотенце и мыло.

Голоса из соседнего купе стали слышнее.

– Ваня, – окликнул Гринчук, – ты бы проводил супругу в туалет. Соседи гуляют, и купе у них открыто. А халатик у Оли – по самые некуда. Сексуальный такой халатик.

Иван торопливо вышел в коридор.

– Так чем вы, все-таки, занимаетесь, Юра? – спросил Василий.

– Еду отдыхать на море, – честно ответил Гринчук. – К любимой женщине. А что?

– Пожалуй, – сказал Василий, – я тоже на верхнюю полку полезу. Пусть молодожены рядом спят.

– Ваню жалко стало?

– Если бы у меня такая жена была, – сказал писатель, разворачивая матрас на верхней полке, – я бы может и не женился вовсе.

Из коридора послышался крик, потом какой-то шум. Снова крик. Голоса из соседнего купе вначале затихли, а потом выплеснулись в коридор. Типа, блин, что тут с Петей? Ах ты, падла!

– Сейчас Ваня будет защищать честь жены, – Гринчук спрыгнул с полки. – Обожаю пьяные драки в поезде.

В коридоре пока все было нормально. Один мужчина, в шортах и майке уже лежал. Трое других, в майках и шортах, пытались добраться до Ивана. Иван держал оборону возле самой двери к туалету. Стойка у него была очень профессиональная, за спиной стояла жена, а лицо имело выражение самое решительное.

Лежащий не хотел лежать, он всячески пытался подняться на ноги и путался в ногах своих приятелей, жаждущих отомстить.

– Прекратите! – закричала проводница, откуда-то из-за спины Гринчука, но он на голос не оглянулся.

Тот из мстителей, который выскочил из купе последним, в руке держал нож. И держал его достаточно уверенно.

– Милицию позову! – крикнула проводница.

– Не стоит, – сказал Гринчук. – Мы все сейчас уладим.

Он шагнул вперед и ударил товарища с ножом. Тот как-то удивленно всхлипнул и осел на пол.

Второй, с затейливыми татуировками на всем торсе, получил тычок справа под ребра, и захрипел, кренясь на бок. Третьего Гринчук зацепил за ухо и развернул к себе лицом.

– Ты чего, падла! – взвыл обиженный.

Никто из присутствующих не разобрал, что именно сказал Гринчук, на самое ухо пассажиру, но лицо его собеседника несколько изменило выражение.

– Соберешь своих приятелей и отправишься баиньки, милый, – Гринчук наступил ногой на грудь лежащего, чтобы тот не трепыхался и не мешал беседе.

– Хорошо, – милый кивнул бы головой, но Гринчук за ухо держал крепко. – Ухо пусти.

– А, ухо… – Гринчук отпустил ухо. – Пожалуйста, пожалуйста.

Через две минуты коридор был пуст.

– Не надо ментов, милая, – сказал Гринчук проводнице. – Все можно решить спокойно.