Правовое и индивидуальное регулирование общественных отношений

Г. В. Гегель выделял следующие виды «неправа»: «непреднамеренное или гражданское неправо, обман и преступление»[188]. Развивая свою точку зрения, он писал: «Если видимость есть только в себе, а не для себя, т. е. если неправо представляется мне правом, то это непреднамеренно. Здесь видимость для права, но не для меня. Второй вид неправа – обман. Здесь неправо есть видимость для права в себе, но проявляется в том, что я представляю другому видимость как право… В первом случае неправо было видимостью для права; во втором – для меня самого, в ком воплощено неправо, право есть лишь видимость. И наконец третий вид неправа есть преступление. Оно есть неправо в себе и для меня: здесь я хочу неправа и не прибегаю даже к видимости права … Различие между преступлением и обманом состоит в том, что в обмане в форме его совершения еще заключено признание права, чего уже нет в преступлении»[189].

Однако все эти по Г. В. Гегелю три вида неправа, с позиции общей теории права не относятся к социальным регуляторам общественных отношений, воздействующим, например, на общественные отношения неопределенного числа лиц. Наоборот, при таком подходе «неправо» теоретически спорно выражается в «особенной воле», «демонстрирующей» «произвол» и «отдельность» индивида от других индивидов. В этой связи В. А. Бачинин справедливо заметил: «Гегель достаточно свободно пользовался категорией неправа, демонстрируя ее значительную семантическую «вместительность»… Право и неправо, являясь в филологическом отношении антонимами, стоят, однако, рядом, подобно тому, как в одних и тех же смысловых рядах пребывают понятия света и тьмы, добра и зла, истины и лжи и т. д.»[190] (выделено мной. – В. Е.).

Исходя из необходимости разграничения различных социальных регуляторов общественных отношений, прежде всего следует дифференцировать правовые и иные социальные регуляторы. В связи с этим отнесение к «неправу» «особенной воли», «демонстрирующей» «произвол» и «отдельность» «индивида от других индивидов» представляется не только характеризующим «значительную семантическую вместительность», но и чрезмерно широким и потому практически контрпродуктивным.

Думаю, теоретически более обосновано, а практически – продуктивно к «неправу» прежде всего относить многочисленные социальные регуляторы общественных отношений, воздействующие на отношения, сложившиеся между неопределенным числом их участников либо определенными участниками общественных отношений. При таком теоретическом подходе «неправо» можно рассматривать в качестве разновидности множества социальных регуляторов общественных отношений, установившихся на практике между неопределенным числом их участников или определенными участниками фактических отношений, характеризующихся социальной связанностью и взаимозависимостью, а не «произволом» и «отдельностью» участников фактических отношений от других участников (другого участника) данных отношений.

К «неправу» первого вида, разнообразным социальным регуляторам общественных отношений, сложившихся на практике между неопределенным числом их участников, можно относить, например, моральные и религиозные нормы, «стандарты» неопределенной социальной природы, «мягкое право», «квазиправо» и т. д., к «неправу» второго вида, многообразным социальным регуляторам общественных отношений, установившихся между их определенными участниками, – индивидуальные договоры, индивидуальное регулирование фактических отношений, прецеденты индивидуального судебного регулирования фактических правоотношений и т. д.

Я. М. Магазинер, в свое время также обращавшийся к проблемам «неправа», думаю, дискуссионно выделял две его формы. Первую – «…неправомерный конституционный акт»[191]. Вторую – «…под неправом… – всякий вообще формально неправомерный акт, по содержанию своему являющийся законом, указом или судебным актом, если несмотря на свою неправомерность, он проведен в жизнь и действует как акт правомерный; например, закон, противный Конституции, или указ, противоречащий закону»[192].

На мой взгляд, Я. М. Магазинер, прежде всего, теоретически не очень точно и убедительно определил «неправомерность» конституционного акта, принятого, в частности, в случае совершения революций. Кроме того, иные правовые акты, в частности, законы или указы, «противные», например, Конституции, все-таки, во-первых, являются разновидностью права, а не иных социальных регуляторов общественных отношений. Во-вторых, разновидностью права, а точнее, его формы, правовых актов, но не соответствующих иным правовым актам, имеющим более высокую юридическую силу, например, Конституции, и поэтому не подлежащих применению в конкретных спорах (ad hoc).