Правозащитник

Подготовка к устранению Белосельского тянулась ужасно медленно как для тех, кто задумал страшное деяние, так и для тех, кто собирался его выполнить с невыразимой жестокостью. Аланьев-младший почти точно знал день и час «великого свершения», и оттого пребывал в состоянии крайне нервного возбуждения. Ему не терпелось услышать в новостях: «Известный бизнесмен, правозащитник Алексей Белосельский, взорван вместе с машиной и телохранителями…», Аланьев словно заранее предвкушал радостную дрожь, которая охватит его при этом воображаемом событии… Но пока пришел лишь его брат, чтобы объявить о результатах переговоров в Центральном банке. Впрочем, по мрачному бородатому лицу и так все было понятно.

— Дела плохи, — Аланьев-старший налил себе виски, развязал душивший его роскошный галстук, — провел бессмысленное утро…

— Я так и подумал… А что группа «Дзета»?

— Какую еще позицию могут занимать «неприкасаемые»?! И все сенаторы и политики в один голос считают, что наш банк уже не спасти. План санации уже одобрен, но затем он будет преобразован в «оборонный банк». Теперь это лишь дело времени. Но мне не нравится другое…

— Что же?

— То, что они дали ход расследованию. Сенатор *** считает, что на нас обрушится целая снежная лавина из сплетен, вымыслов, догадок. И все это окажется уже завтра в печати…

— Значит, Белосельский нам уже не…

— Забудь ты про него. Он лишь выполняет «чужую волю», сам того не ведая. На кого, как ты думаешь, работает Сафронов?

— Хорошо, но нам придется тогда уехать на Кипр…

— Я думал об этом, и на всякий случай надо сделать все необходимые приготовления.

— Пока мы были «им» нужны, «тузы» во всем поддерживали нас, — с глубокой горечью отвечал младший брат.

— Да, но сейчас нам никто не поможет. В дело вмешались слишком влиятельные люди. Им нужен наш банк, вернее, козел отпущения.

— Я предполагаю, что самое верное — отдать им банк, — отвечал Аланьев-младший, — мы построим новую модель бизнеса. Создадим другое предприятие. Кстати, посмотри на Белосельского. Его структура активов уникальна. Я велел проверить его и вот уже полгода собираю на него досье.

— Зачем тебе это? — удивился Аланьев-старший. — Лучше бы ты съездил в Нью-Йорк и встретился с членами правления «Чейз Манхеттен», если уж ты располагаешь временем.

— Нет, он наш враг и, что очень важно, — открытый враг. Так вот, я выяснил, по каким каналам он обналичивает и сколько инкассирует в день. Ты удивишься.

— Меня это мало волнует.

— Он почти что банкрот. Он все вкладывает в фонд и обналичивает фантастические суммы.

— Как это нам поможет? Пускай он проворачивает что угодно! Ты лучше бы встретился с сенатором ***, нашим единственным другом. Остальные позорно бежали с «корабля».

На этом Аланьев-младший предпочел прекратить разговор и только принялся вновь разглаживать свою рыжеватую бороду.

В это время, несмотря на раннее утро, Станислав, переодетый в камуфляжную форму, в очках и кепке вышел на Т*** проспект и, еще раз расставив снайперов по местам, вновь и вновь разглядывал темные фасады домов, их выступающие эркеры, чернеющие от пыли пилястры. Перейдя на другую сторону улицы, Станислав углубился в череду обычных жилых невысоких пятиэтажных домов, которые представляли собой разительный контраст с высотными зданиями на центральном проспекте. Здесь все словно говорило о запущенности и унынии. Выбрав один из самых заброшенных закоулков улицы, Станислав сел прямо на асфальт и позвонил командиру первого звена.

— Его маршрут построен очень умно. Нас очень легко обнаружить. Как только мы сделаем первый шаг, нас найдут за считаные минуты… Поэтому меняем улицу. Действуем по запасному плану.

Затем Станислав извлек из рюкзака, который все это время отягощал его спину, поношенную толстовку, рваные джинсы, фальшивую бороду и шляпу с широкими полями. Вдобавок ко всему Станислав достал заранее приготовленную черную мазь и принялся так усиленно ее втирать в кожу лица, что через несколько минут стал похож на «угольщика». В таком преобразившемся виде он стал напоминать «отверженного» с картины Творожникова или Шебуева.

Он вернулся на центральный проспект и, сев на каменные плиты у станции метро, стал просить милостыню. Сам же он сосредоточил внимание на проезжающих машинах. Впрочем, однообразное сидение не вдохновило Станислава, получив несколько не особо приятных сообщений на телефон, новоиспеченный «нищий» отбросил шляпу, вытер лицо, надел очки, вошел в метро. Вышел он на станции ***. Здесь был уже не центр города, а окраина. Одиночные мрачные строения пересекала узкая пыльная дорога с разветвлениями, напоминающими кольца осьминога. Станислав взглянул на время. Облокотившись на каменную тумбу, он вновь извлек телефон. Внезапный звонок вывел его из состояния глубокой задумчивости.

— Какой еще туман?! В такое время суток?!

Непристойно выругавшись, Станислав весь налился желчью.

— Тумана никакого не может быть. Мы же все проверили.