Правозащитник

Однако собеседник Стаса уверял, что со стороны леса движется белесая пелена, которая приближается невероятно проворно. Мысленно кляня тупость своих людей, Станислав еще раз обругал командира основного взвода и велел ему по-прежнему сидеть в засаде у моста. На размышления Станиславу понадобилось не менее двух минут. «Туман не может возникнуть сам по себе, если только… Да, Белосельский знает. Все всякого сомнения. Скорее всего, это не туман, а распыленное вещество». И он быстро позвонил и велел убираться прочь, но командир отряда вскоре перестал выходить на связь.

Первая часть плана рушилась сама по себе, да еще осложнялась тем, что противник, по-видимому, дал о себе знать. На размышления у Станислава ушло, впрочем, несколько минут. Наконец он послал условный сигнал об отмене атаки. «Дождемся темноты, — решил Стас, — пусть мост потерян, но он не ожидает, что мы нападем на его дом. У меня еще в запасе много сюрпризов для Вас, господин Белосельский». Наскоро пообедав весьма сухими бутербродами, Станислав вновь вернулся на каменные ступени метро. Так прошел целый день. Как только стемнело, «пират» промыл лицо питьевой водой, отказался от шляпы и, угнав старую машину, приехал в один из самых глухих закоулков города. В этом районе почти не было фонарей, и скупой свет еле освещал мрачную окрестность. Рядом находилась заброшенная стройка и ряд трейлеров для рабочих.

Перемахнув через невысокий забор с проворством юнца, Станислав огляделся по сторонам, открыл ключом пыльный трейлер и вошел внутрь. Обстановка оказалась достаточно комфортной для человека, скрывающегося от мира. Здесь было немного мебели, запас белья и главное — сложное оборудование с мониторами. Станислав закурил, затем, помедлив несколько секунд, включил мониторы и стал налаживать спутниковую связь. После этого он стал внимательно вглядываться в экран и в уме прикидывать новые планы нападения. Легкий шорох заставил его насторожиться. Он тут же выключил монитор, приглушил звук и нащупал рукоятку тяжелого автомата. Затаившись, как крот в норе, Станислав слышал лишь биение сердца и легкое жужжание в ушах. Он приоткрыл маленькое слуховое оконце в трейлере, чтобы удобнее обозревать окрестности. И лишь когда он увидел двигавшиеся тени, то понял, что игра проиграна. А в это время Самина как раз сообщила Белосельскому о задержании Станислава.

— Что ж, передай его Сафронову. Пускай он сам решит, что с ним делать.

Белосельский был в это время вместе с Лизой на фуршете у мэра. Лиза казалась слегка встревоженной.

— Это Самина?

— Да, один террорист попался в мышеловку, — отвечал Белосельский, — найдем и других.

— Когда же это закончится? — прошептала ему на ухо Лиза.

— Никогда. Они ненавидят меня и пойдут на все.

Лиза вздохнула.

* * *

После того как Станислав перестал выходить на связь, Аланьев-младший понял, что все его усилия тщетны. «Но ведь это не укладывается в голове. Неужели ничто не может свалить этого человека? Не может же он быть неуязвимым! Такого не бывает… А это значит, что Станислава либо купили, либо уничтожили!»

Аланьев нервно отбросил от себя проект нового договора о покупке доли нефтяной компании, велел подать себе кофе, но здесь пришел его старший брат.

— Нас вызвал сенатор. По-видимому, произошло что-то серьезное, иначе бы он не позвонил.

— Куда же нам ехать? В Совет Федерации?

— Нет, в офис его компании… здесь рядом, на Ильинке…

— Почему он не приехал сам?

— Это в его стиле. Он же считает себя выше нас.

— Лучше бы он отстаивал наши интересы в Центральном банке. Если бы общественность узнала о его счетах в Швейцарии…

— Предупреди наших людей, чтобы были готовы к неожиданностям. Сейчас мало на кого можно положиться. Преданность стало почти невозможно купить…

Под охраной десяти человек братья Аланьевы сели в блестящий черный «Кадиллак» и были почти мигом доставлены в офис сенатора К***. Сенатор принял их в своем роскошном рабочем кабинете, обставленном в стиле барокко.

При первых же словах «покровителя» Аланьевы поняли, что дело куда серьезнее и тоньше, чем это могло показаться на первый взгляд.

— Я вчера принял участие в одном закрытом слушании, где были почти все наши министры и «неприкасаемые». К сожалению, они назначили двух козлов отпущения…

Сенатор выдержал эффектную паузу и затем продолжал…

— Это обозначает, по сути, самые серьезные вещи — арест как минимум.

Аланьев-старший встрепенулся, а его брат надменно сжал губы.

— А Вы… — вырвалось у него. — Вы же должны были защищать наши интересы… Или, может, Вы решили, что пора изменить Вашим былым убеждениям?

Сенатор надменно поднял голову.

— Я прошу Вас не забываться, — произнес он.

И затем продолжал: