Праздничная гора

Табачный дым, навоз и грубо
Тебя толкнувший мальчуган,
Азартных глаз его капкан,
Шальных, хохочущих друзей
Толпа, что не дает пройти,
Твои ужимки и прыжки,
Руки блужданье меж камней
И камешек, что поднят был,
Который вскользь, но угодил

В его, подобную яйцу,
Главу, и квохчущие тетки,
Волос, скользящих по лицу,
Пряды и пыльные колготки.
И ты, бежавшая к садам,
К тени, к прополотым грядам,
К охрипшим петушиным крикам
И к солнца тающего бликам
На улья дровяной стене.
И чей-то «Ччит!»{Брысь (авар

.).}, и вслед за нимСам кот – сердитый пилигрим,
Лошак с соломой на спине…
И где бездетный сей шагал,
Баран свой бисер рассыпал.

Как часто утром ты топтала
Цемент отцовского крыльца,
Как часто ухом уловляла
Шумы кипучего сельца,
Глядела праздными глазами
На луч, мелькнувший за горами,
И вяло ключевой водой
Плевался в пыль бурутIи{Кувшин (авар.).} твой,
Метла кололась и юлила,
И смутно чудились шлепки
И материнские щипки,
И вниз ты голову клонила,
Боясь услышать невзначай:
«Азбар бакIарарби, ясай?»{Прибрала ли ты двор, девка?}

Далее героиня бежит на годекан в поисках своего отца и в конце концов находит его. (Махмуд Тагирович перелистнул несколько страниц.)

Но вот та резкая морщина,
Те запыленные шнурки,
И взор, и гордая штанина,
И злого профиля бугры,
И фаса колкая щетина,
И рта бескровная лощина,
И косм редеющий венец, —
И найден, найден твой отец,
Уж растревоженный речами
О покушеньях, о дворцах,
О зле, колхозах и средствах.
И жали жаркими плечами
Мужчины, и ломали сук,
Роняя “Malboro” из рук.

КамАЗы пыльные гудели,
Как зло гудит веретено
В плену старушечьей кудели,
Когда все слепо и темно.
Меж фар их, каплющих бензином,
В гудке, навязчивом и длинном,
Сотрясся воздух и замолк,
Как трясся временами волк
В лесах, мрачнеющих на склонах.
И «Волги», джипы показались,
И резво люди заметались
В их ярко вылощенных лонах.
И стала прибывшая знать
Сельчанам руки пожимать.

Махмуда Тагировича слегка смущало, что детство его жены, протекавшее в шестидесятых, неожиданно обросло в его стихах постперестроечными деталями. Но он быстро отбросил сомнения, решив списать несоответствия на поэтический прием. Итак, в село для агитации приезжает кандидат в депутаты. Такое еще бывало в девяностых. Описание политических споров не особенно удалось ему, зато он особенно гордился неожиданной концовкой строфы: «Но рыже-чалая корова, Кусок нескромный оброня, прошла, копытцем семеня». Далее Махмуд Тагирович подпустил немного лирики.