Праздничный коридор. Книга 3

Олюшка, увидев усадьбу, сначала замерла, а потом побежала сразу в парк. Вскоре из зеленых, неухоженных зарослей донесся ее возбужденный голос:

– Мам, пап! Идите скорее сюда, я вам покажу свою любимую розовую полянку.

Анцев и Зося пробрались сквозь колючие дебри каких-то кустов, и вышли, видимо, на бывшую лужайку. В самом центре, заросшей высокой сорной травой рукотворной полянки, стояла игрушечная, но давно обветшалая резная беседка, с такими же, как и сама резными столиком и скамеечками.

По периметру полянка была ограждена одичавшими кустами роз.

Оставшиеся без заботы и ухода благородные кусты перед тем, как погибнуть, позаботились о продолжении своей жизни и проросли по всей полянке дикой порослью, похожей на дикий шиповник.

– Олюшка, доченька, – спросил изумленный Анцев у дочери, – ты сказала, что это твоя любимая полянка? Ты здесь уже была или тебе эта полянка приснилась во сне?

– Да, папочка, эта полянка мне часто снилась. Я сидела вон в той беседочке и читала книгу. Только розы цвели, а домик был беленький с мягенькими, розовыми скамеечками. Пойдемте в дом, я еще хочу посмотреть большую кровать за прозрачными занавесочками, на которой сидит красивая кукла.

Олюшка вбежала в дом и уверенно побежала по коридору. Она точно знала, в какой из многочисленных комнат усадьбы стояла кровать с балдахином. Девочка привела родителей на второй этаж и вошла в угловую, светлую комнату, смотрящую окнами на ту самую розовую полянку. Кровати в комнате не было, ее остатки грудой грязных, запыленных досок лежали в углу комнаты, рядом со встроенным гардеробным шкафом, упиравшимся в потолок большими антресолями.

Анцев рассмотрел между досками выцветший от солнца кусок атласа, откинул несколько досок и извлек на свет большую куклу.

– Вот, она! – закричала Олюшка, выхватила из рук отца грязную, в пыли и паутине куклу и прижала к себе, – Моя любимая! Ты сегодня поедешь ко мне домой, и будешь спать в моей кроватке. Можно мне взять куклу домой? Мы с няней ее помоем, она будет снова красивая. Моя любимая!

Олюшка еще долго ходила по комнатам особняка. Грязную куклу Олюшка не согласилась оставить в машине и, прижав к себе, не выпускала из рук. Свое сокровище она не доверила даже папе, и вскоре ее платьице ничуть не уступало по чистоте и свежести атласному наряду древней кукольной принцессы.

Уставшую дочь Анцев на руках вынес из дома и посадил в машину, где она от переизбытка впечатлений мгновенно заснула. Зося на прощание еще раз окинула взглядом запущенный парк усадьбы и сказала:

– Если мы сумеем отстоять права на усадьбу, то здесь надо будет все привести в порядок, а потом я передам дом и землю одному из подмосковных детских домов. Как второй вариант, здание можно приспособить под детский реабилитационный центр. Здешняя природа вполне этому соответствует.

– Нет, – неожиданно резко, без раздумий ответил Анцев, – я не позволю это сделать. Во-первых, ты не одна Чарышева, и не имеешь право принимать единоличные решения относительно дальнейшей судьбы родового поместья князей Чарышевых. Твой отец, несомненно, не посмеет тебе возражать, но я уверен, что ему будет больно согласиться с твоим решением. А во-вторых, эта усадьба по праву принадлежит нашей дочери, и свою потерю она осознает, когда повзрослеет, но обратной дороги уже не будет. У тебя достаточно средств на счетах благотворительного фонда, и ты можешь взять под свой патронаж еще несколько детских домов из Подмосковья, но эта усадьба должна снова принадлежать семье Чарышевых. И не спорь со мной, другого решения не будет.

– Зачем так резко? Я действительно поспешила с решением и согласна, что оно противоречит интересам Олюшки, но ты бы мог отнестись к этому гораздо спокойнее.

Зося впервые слышала раздраженный голос Анцева. Обычно, он всегда старался поддержать ее начинания, особенно, если это касалось благотворительной деятельности.

«Время так быстротечно, – сделала философский вывод Зося, – новая любовь в сердце моего любимого потеснила его чувства ко мне или сделала их менее романтичными. Собственно, ничего серьезного не произошло, если не принимать во внимание того, что это наша первая размолвка. Я тоже хороша – не раздумывая готова отдать другим то, что, по сути, мне самой не принадлежит. Попозже надо будет извиниться перед мужем и дочерью. Такие вопросы можно решать только на семейном совете».

– Прости, меня, Зосенька, – Анцев дотронулся до ее руки, – за резкий тон прости. Но мое решение остается неизменным.

– Это ты меня прости, – ответила Зося, – на самом деле я погорячилась. Впредь подобные решения я постараюсь предварительно согласовывать со всеми членами семьи. В первую очередь, с тобой. Я лишний раз убедилась, что ты прекрасный отец и нам пора подумать еще об одном ребенке.

Дома Олюшка, несмотря на поздний час и усталость принялась снимать одежду с куклы. Вместе с Анной Семеновной они бережно выстирали весь кукольный гардероб старинного покроя, и вымыли фарфоровые части самой куклы.