Праздничный коридор. Книга 3

– Не знаю, разбирайтесь сами, а я воспользуюсь своим правом на презумпцию невиновности.

Татьяна решила имя сына, ни в каком качестве не называть. Жилье в Москве она уже потеряла, поэтому была готова даже к пожизненному сроку заключения.

«Там, хоть, коллектив, какой никакой, существует. А здесь, на воле, кому я нужна? Ни работы, ни семьи, ни друзей. А теперь вот и крыши над головой лишилась. Ай, да сынок. Все-таки столкнул меня в канализационный колодец с дерьмом. Да, мне лучше будет в тюрьме. А мой сынок пусть на свободе остается. Он еще пока не понимает, что совершить подлость проще, чем потом с ней жить. Мне это уже известно, поэтому я и старалась после выхода из тюрьмы, жить тихо и спокойно, чтобы никому не мешать. Жаль, что мне судьбой было мало времени отпущено на правильную жизнь. Видать, не заслужила…».

Татьяне было совершенно безразлично, на какой стадии находится разбирательство о попытке кражи денег из банка ее бывшего мужа. Своих подельников, которые проводили операцию из самого банка, она не знала. Ей было известно имя организатора, это был ее сын, но она это имя никогда и никому не собиралась называть. Даже с учетом того, что он пытался не только украсть деньги, но и убить отца. Сейчас она вспоминала его намеки на долгое отсутствие Анцева и начинала понимать, о чем говорил сын.

Саша растил свою ненависть к Александру Михайловичу много лет, пока она не переросла в подготовку убийства.

И эту вину сына, в случае необходимости, она готовилась принять на себя. Сама когда-то поощряла в сыне высокомерие, болезненную амбициозность и свою избранность, превосходство над остальными людьми. Плоды, посеянных ею зерен, попали на благодатную почву, проросли и дали горький урожай. Все это она принимала, как свою личную трагедию, и готовилась понести наказание, вплоть до самого сурового и несправедливого. Она упорно не отвечала на все вопросы следователя и он, в свою очередь, старался обойти стороной ее единственный вопрос – жив ли Анцев, и каково его сегодняшнее состояние.

Следователь даже не старался скрыть свою неприязнь к подозреваемой. По его мнению, Татьяна была ярким примером женской эмансипации. Ей бы сидеть дома и щи варить, а она не хуже самого крутого мужика руководит подготовкой убийства бывшего мужа и, вполне понятно, с меркантильными целями.

Чем настойчивее Татьяна задавала свой вопрос, тем более отрешенным становилось лицо следователя.

«Видишь ли, интерес ее одолел, – думал следователь, – ничего я тебе не скажу. Сиди и гадай на бобах, удачно ли завершилось твое черное дело. Ишь, раскрасилась, словно шут балаганный. Жив он или уже умер для тебя, гражданка, это уже не имеет никакого значения. В любом случае, вместо ожидаемых денег, дверь камеры для тебя уже открыта».

Татьяна еще несколько раз задала свой вопрос, и, не получив ответ, решительно заявила:

– Все, гражданин начальник! Можешь складывать свои паршивые папочки. Больше ты от меня ни единого слова не услышишь. Я требую, чтобы меня доставили по месту преступления, в Москву. Там и будем разбираться.

– Будет тебе Москва, – ответил следователь, – завтра же, с самого утра, ты у меня этапом на своем собственном ходу отправишься в Москву. Думаю, что к следующему году ты точно притопаешь к месту убийства своего мужа. Я надеюсь, ты поняла, что я пошутил? Завтра ты на самом деле полетишь в Москву. Не обессудь, в сопровождении элегантных мужчин в милицейской форме, и в наручниках. А я с тобой прощаюсь. Приятных тебе снов в нашей тюремной гостинице.

Татьяна вздохнула с долей облегчения – скорее бы в Москву, там, возможно, ей скажут правду о состоянии Анцева.

Сейчас этот вопрос волновал ее больше всего – только бы был жив, а на ноги он потом сам встанет. Он всегда отличался крепким здоровьем, и стимул к жизни у него имелся – дети и жена.

«Не умирай, Саша, – как заклинание твердила Татьяна, – не умирай! У тебя маленькие дети и жена, ты не можешь их оставить. Ты любишь их, а они – тебя. Живи!»

Глава 6

В Анцева стреляли несколько раз, двумя попаданиями он был смертельно ранен, несколько минут находился в состоянии клинической смерти.

После реанимации возвратился в жизнь, но состояние его здоровья было стабильно тяжелое, бессознательное.

Его, лежащего в луже крови, в двух сотнях метров от собственного дома, нашла Зося.

В тот поздний вечер, Зося вместе с Олюшкой, не предупредив Петровича о том, что собирается выйти за пределы дворовой территории, побежала к воротам, своим чипом открыла калитку и вместе с дочерью выскочила на улицу. Она не обращала внимания на крики охранников, выскочивших из сторожевой будки возле ворот, и продолжала бежать по переулку.

Один из охранников побежал вслед за ней, а второй начал звонить Петровичу. Причиной странного поведения Хозяйки, стали слова дочери о том, что папа упал, ему больно, он весь в крови.

Анцев часто задерживался на работе, и к этой данности семья давно привыкла.