Праздничный коридор. Книга 3

Людмила подошла к Федору и взяла его за руку. Рука уже окоченела. Людмила с трудом перевернуло своего возлюбленного сначала на живот, а потом на спину. Глаза его были открыты и по ним ползали муравьи.

Лес быстро погружался в темноту, а Людмиле предстояло еще сегодня выкопать могилу и похоронить Федора. Она принесла из бани лопату и фонарь, и принялась копать яму. Со знанием дела, как будто всю жизнь этим занималась, Людмила вырубила в травяном дерне большой прямоугольник и сняла пласт травы вместе с землей. Этим ковром она прикроет могилу, чтобы чужие глаза не заметили свежую яму. Потом начала копать землю.

К утру прямоугольная, неглубокая яма была готова. Людмила за ноги подтащила Федора к яме и столкнула. Тело Федора упало лицом вниз, но переворачивать его у Людмилы уже не было сил. Она закопала яму, уложила сверху дерн, а затем собрала остатки земли и перенесла их к огороду. Вернулась назад и критически осмотрела место захоронения отца своего ребенка – все в порядке, ничего не видно.

Она еще раз поправила и утоптала дерн, подчистила остатки грунта с травы. Вот теперь, уж точно, никто не догадается, что здесь случилось убийство, и в кустах захоронено тело убитого. Да и кто будет разыскивать Федора? Родных у него не было, а семьей он так и не обзавелся.

Людмила поставила на прежнее место лопату, туда же положила фонарь. Теперь можно отправляться домой и отдохнуть. Она вошла во двор своего дома, и снова увидела старушку – она, заслонившись узкой ладошкой от всходящего над лесом солнца, смотрела на приближающуюся к ней Людмилу.

Людмила вспомнила, как вчера грубо разговаривала со старушкой и решила, что нужно перед ней извиниться – это ведь она спасла ее от верной смерти, когда Людмила облилась плавиковой кислотой. Пока Людмила подбирала слова извинения, старушка снова исчезла.

«Я, наверное, заболела, – решила Людмила, – сейчас устрою новоселье, а заодно и поминки по этому придурку».

Людмила вошла в дом, вынула из пакетов продукты и несколько бутылок коньяка. Есть совсем не хотелось, она несколько раз глотнула прямо из бутылки коньяк, проверила, хорошо ли закрыты все замки, не раздеваясь, упала на кровать, и сразу провалилась в густой мрак.

Перед ней возник Федор со стеклянными тусклыми глазами, по которым ползали муравьи, в руках он держал саквояж с деньгами Людмилы, и дико хохотал. Людмила пыталась отнять у него саквояж, но старушка в темном платье держала ее за руки и говорила:

– Это не твои деньги, не прикасайся к ним. Видишь, на них кровь?

Федор выпустил саквояж из рук, и его тут же понесло бурей, саквояж открылся, и из него посыпались красные от крови деньги. Деньги кружились возле Людмилы, она пыталась их поймать, махала руками, кричала и плакала. Старушка стояла рядом с Людмилой, и грозила ей тонким пальцем:

– Ты больна! Ты больна! Бог послал тебе болезнь, чтобы ты в муках искупила хотя бы часть своих грехов.

А Федор кружился в ветряной воронке, и все хохотал.

Проснулась Людмила на следующий день, с мокрым от слез лицом и слипшимися от пота волосами. Во всем теле была слабость. Она попыталась встать с кровати, но голова кружилась, а ноги противно, мелко дрожали.

Провалялась в постели Людмила три дня, и в первый раз горько пожалела о том, что из-за своей жадности потеряла такую домоправительницу, как Анна Егоровна.

Такую сейчас не найти, даже, за хорошую зарплату. А оставаться одной в лесу, оказывается, страшно и опасно. Вот, заболела, и стакан воды некому подать.

«Буду молиться каждый день, – решила Людмила, – и Богородица вернет мне прежнее здоровье и силу духа. Не может она меня не простить – я скоро, как и она сама, стану матерью. Людей больше не буду обманывать, буду честно жить. Мне еще малыша растить надо, а деньги я заработаю, у меня все для этого готово. Прости меня, Богородица».

Людмила снова каждый день становилась на колени перед иконой. Плача, каялась в своих грехах, и просила милостей для себя и своего ребенка.

Еще через неделю она уже хлопотала по дому, и готовилась к поездке в город, чтобы подобрать для себя клинику по родовспоможению.

Жизнь снова налаживалась, даже позвонил первый клиент, который пожелал поселиться в отдельном доме на несколько месяцев. Людмила записала в свой журнал учета посетителей – Кирилл Поздняков. Людмила определила для первого постояльца самый лучший домик, который был рядом с ее домом – все-таки, уже не одна. Если в ближайшее время не появятся другие желающие побаловаться зимней охотой, то все равно, коротать зиму одной в лесной глухомани ей точно не придется. Кирилл твердо сказал, что приедет на текущей неделе.

Все бы хорошо, вот, только Федор снился каждую ночь, а утром Людмила против своей воли торопливо шла за баню, проверяла пристанище Федора. Дерн лежал на месте, уже припорошенный опавшей желтой листвой, но Людмилу не покидало чувство животного страха, она оглядывалась по сторонам, и в каждом кустике видела притаившегося Федора. Даже первоначальная радость от своей беременности начала постепенно гаснуть и растушевываться в нервном ожидании мести от убитого Федора.