Праздничный пикник

Словом, к пяти часам я поспел в фотолабораторию. Однако меня попросили подождать: мой заказ еще не выполнен и будет готов примерно через час. Верзила объяснил, что после Пасхи заказов набирается как никогда в году. Так что я пока позвонил Вульфу и в очередной раз набрал номер Айрис Иннес.

Наконец я купил несколько вечерних газет, чтобы узнать свежие новости про убийство миссис Байноу. На первых полосах красовались снимки всех фотографов, дежуривших во время пасхального шествия перед церковью Святого Фомы. Мое фото, снятое в тот день в редакции «Газетт», вышло не слишком удачным: я прищурился и выглядел старше своих лет.

В начале седьмого диапозитивы были готовы. И хотя я вовсе не ожидал увидеть какую-то диковину вроде летящей в воздухе иголки, решил все же просмотреть их, благо диаскоп стоял прямо на прилавке.

Всего я сделал одиннадцать снимков. На пяти красовались снятые крупным планом орхидеи, которые я накануне фотографировал в оранжерее. На двух была запечатлена толпа, повалившая из церкви по окончании пасхальной службы. И лишь на последних четырех я распознал миссис Байноу и ее спутников.

Дольше всего я разглядывал четвертый диапозитив, который подтвердил то, что я наблюдал собственными глазами в видоискатель фотокамеры. На снимке были видны затылок, рука и плечо Мурлыки, а находился он по меньшей мере в трех футах от миссис Байноу.

Никакой иголки. Следовательно, никакая это не улика. Но я решил, что лишняя осторожность не помешает, и попросил у верзилы еще один конверт, который он мне любезно дал, не содрав лишней платы.

Я спрятал в конверт диапозитивы с изображением миссис Байноу и опустил его в левый карман, а второй конверт поместил в правый. Теперь, если мэр, или губернатор, или Дж. Эдгар Гувер остановят меня на тротуаре и попросят показать снимки, сделанные мной во время пасхального парада, они уже не узнают, что я уделял повышенное внимание миссис Байноу.

Впрочем, никто меня не остановил. В половине седьмого, когда еще не начали сгущаться сумерки, я уже взлетел на крыльцо нашего особняка на Западной Тридцать пятой улице, отпер дверь и с изумлением убедился, что цепочку никто не навесил.

Впрочем, главный сюрприз ждал меня впереди. Наша старая дубовая вешалка в прихожей была настолько увешана пальто и шляпами, что мне пришлось пристроить собственное пальто на спинку стула. Из кабинета через открытую дверь доносился рык Вульфа. Я прокрался по прихожей, заглянул в дверь и увидел, что за моим столом восседает окружной прокурор Скиннер, а кабинет настолько забит людьми, что яблоку упасть негде.

Я был потрясен. Терпеть не могу, когда кто-то сидит в моем кресле, пусть это даже сам окружной прокурор.

Глава седьмая

Когда я вошел, все головы повернулись в мою сторону, а Вульф замолчал. Поскольку мое место заняли, я хотел было поинтересоваться, не лишний ли здесь, но сдержался. Вульф сам заговорил, когда я начал пробираться к своему столу, лавируя между кресел:

– Вы заняли место мистера Гудвина, мистер Скиннер. Не возражаете, если он сядет за свой стол?

Это помогло, но не слишком. Прежде Вульф никогда не устраивал подобные сборища, не предупредив меня. К тому же я полдня потратил, пытаясь по его приказу разыскать четверых людей, присутствующих в его кабинете: знакомых мне Айрис Иннес и Джо Херрика, а также Алана Гайса и Огастеса Пицци, рядом с которыми стоял накануне возле церкви Святого Фомы.

За спиной у Гайса нашлось свободное желтое кресло, и Скиннер переместился в него. Рядом сидел инспектор Кремер, кресло перед которым занимал Генри Фримм. В красном кожаном кресле восседал Миллард Байноу, точь-в-точь как накануне: на самом краешке сиденья, выпрямив спину и уперев кулаки в колени.

Если присутствие в кабинете Байноу, Фримма, Кремера и Скиннера я бы еще перенес, то лицезреть квартет фотографов после всех усилий, затраченных мной на их поиски, было выше моих способностей.

Не садясь на свое место, я повернулся к Вульфу:

– Я не очень помешаю?

– Сядь, Арчи. – Его голос прозвучал отрывисто. – Встретиться в таком составе предложил мистер Байноу, которому удалось договориться с мистером Скиннером. Мы потратили уже полчаса и не продвинулись ни на шаг. Сядь!

Что ж, я нисколько не сомневался, что филантропу-миллиардеру не составляло труда договориться с окружным прокурором. Однако общались они целых полчаса, а на организацию встречи ушло никак не меньше часа. Стало быть, Вульф знал о ней, но ничего мне не сказал, когда я позвонил ему в четверть шестого.

Такого я стерпеть не мог и решил проучить нахала. Он должен свято помнить, что главное в совместном расследовании – взаимовыручка.

Я выудил из левого кармана конверт с диапозитивами и небрежно швырнул Вульфу на стол. Если Кремер, обуянный любопытством, потребует, чтобы ему показали содержимое конверта, и заинтересуется, почему это я так целенаправленно фотографировал миссис Байноу, пусть Вульф выкручивается как хочет. Хотя он, разумеется, не станет распечатывать конверт при Кремере, а просто возьмет и спрячет в свой ящик.