Праздник дружбы в Конохе

Один Изуна, зараза, сидел чистенький и довольный, надёжно запечатлевая в памяти позор старшего брата и старого врага. Кулаки чесались стереть эту гаденькую торжествующую ухмылку с его лица, но Тобирама всё ещё придерживался мнения, что надо сохранять достоинство. Не ради мнения Учих. Ради себя: как он к себе относиться будет, если поддастся на столь незатейливую провокацию?

— Хорошему шиноби положена хорошая миссия, верно, отото?

— М-м, Тобирама, о чём ты там хотел поговорить? — мгновенно развернулся к Сенджу Изуна и сделал такое заинтересованное лицо, словно бы всю жизнь мечтал лишь о том, чтобы выслушать Тобираму.

Тот посмотрел на Изуну, после чего — на Мадару. По сути план Академии стоило обсудить с обоими, однако в настоящий момент Мадара, судя по многообещающему прищуру, не был способен думать о чём-либо, помимо мести для отото. В отличие от него, Изуна смотрел с серьёзным вопросом в глазах. Впрочем, Тобирама понимал: в данной ситуации готовность выслушать его у Изуны происходила не только из ответственности, но и отчаянного желания любыми доступными и не очень методами спастись от кары Мадары. Ведь Учихи умели мстить страшно, жутко и со вкусом. Даже своим.

Тобирама на пару секунд засомневался, стоило ли переходить к делам насущным: больно хотелось услышать, через что именно Мадара заставит пройти своего отото. С другой стороны, если дать Мадаре время подумать над местью, а не облекать её в первую же пришедшую на ум форму, должно получиться куда как лучше — а для Изуны хуже. Именно эта мысль сподвигла Тобираму сказать:

— О планах относительно Академии.

— Давно пора! — покивал Изуна и утянул Тобираму прочь из зала, оставив Мадару сверкать глазами им вслед и думать над карой.

* * *

В тот день они всё-таки плодотворно поработали — Тобирама даже удивился. Не то чтобы он совсем не мог уложить в голове подобное, но взаправду видеть Учиху Изуну, своего самого опасного противника на протяжении многих лет, вдумчиво рассуждающим над планами образования для подрастающего поколения было по меньшей мере непривычно. Всё ещё. Станет ли привычным когда-либо?

В какой-то момент в кабинет Тобирамы в здании управления, как всегда без стука, завалился Хаширама.

— Тобирама, я тут подумал… — увидев, что на сей раз отото не один, Хаширама расплылся в довольной улыбке. — Работаете?

— Какие твои варианты? — огрызнулся Тобирама, без веских причин смущённый тем, что ани-чан застал его за совместными с Учихой трудами. Хуже даже, чем просто с Учихой: с Изуной, о подозрениях к которому не далее как накануне рассказывал ани-чану. «Может, он решит, что я пытаюсь разобраться в том деле?» — с тусклой надеждой подумал Тобирама, но горящий взгляд Хаширамы говорил: ни фига подобного.

— Я так рад, что вы начинаете ладить!

Изуна внезапно закашлялся, явно скрывая смех.

— Это вынужденная мера, — с ледяным спокойствием поправил размечтавшегося ани-чана Тобирама.

— О, это правда, Хаширама, мы становимся отличными друзьями! — подло заявил одновременно с ним Изуна.

— Конечно, — сквозь зубы процедил Тобирама, — настолько близки стали, что даже убивать друг друга перехотели.

Выразительные глаза Хаширамы увлажнились. Он, видимо, мистическим образом умудрился не уловить откровенный, ничем не прикрытый сарказм отото.

— Я так рад, Тобирама, Изуна! Вы — наилучший пример того, как сплочает Коноха! — Хаширама шагнул вперёд, очевидно, вознамерившись сжать Тобираму в восторженных медвежьих объятиях. С тех пор как Тобираме минуло пять лет, эти объятия стали больно бить по его гордости. А уж пережить их в присутствии Изуны… Ну уж нет! Требовалось экстренно спасать свои честь и гордость (или, точнее, то, что от них после событий этой недели осталось).

— Ты, кажется, собирался обговорить окончательный вариант принципа деления на боевые группы… с Мадарой, — Тобирама искренне не помнил, что там планировал делать ани-чан конкретно сегодня, но принцип деления — весьма важную, к слову, вещь! — они должны были определить ещё на минувшей неделе. Однако организационный момент никогда не являлся сильной стороной Хаширамы. Оставалось уповать на это.

Прозрение и осознание, заставившие Хашираму нелепо оторопело замограть, остановившись на полпути, вселили в Тобираму спокойствие. Ани-чан явно забыл, что планировал с искренней братской нежностью и любовью надругаться над чувством собственного достоинства Тобирамы. Выдавив нечто невразумительное и перепуганное, Хаширама резвым порывом Футона вылетел за дверь.

Тобирама проводил его довольным взглядом. Изуна — неожиданно задумчивым.

— Ты правда перехотел меня убивать, Тобирама? — когда за Хаширамой закрылась дверь, серьёзно уточнил Изуна, не глядя на него.

Тобирама сложил руки на груди.

— Я хочу видеть, что за месть для тебя придумает Мадара.

* * *

Очередная идея Хаширамы побила все рекорды, и Тобирама понимал, что выступил её невольным спонсором. Вдвойне вымораживало, что свой вклад сделал и Изуна. Как всегда, впрочем, когда речь заходила о каких-либо гадостях.