Праздник, который всегда со мной

После Атланты Молибога, остававшийся главным тренером ЦСКА, заявил, что с Платоновым больше в сборной работать не намерен. Зайцеву же деваться было некуда, и он обратился к учителю с просьбой вернуться в родной петербургский «Автомобилист», которому служил верой и правдой 16 сезонов и в котором незадолго перед этим Платонов стал совмещать посты президента и главного тренера. В ответ, по признанию Зайцева, последовал отказ со ссылкой на отсутствие тренерских вакансий и безапелляционное: «Не любят тебя в Питере. Много дерьма сделал. Интервью раздаёшь журналистам направо-налево. Себя выпячиваешь». Когда же бывший игрок попросил продемонстрировать хотя бы одну газету с, якобы, его высказываниями, последовало молчание.

Это было, напомню, после Игр в Атланте. А во второй раз Платонов решил выяснить отношения с Зайцевым в июле 1997-го, спустя почти год. Это были не лучшие для сборной России времена, в которой учитель с учеником продолжали работать бок о бок.

Тогда, в канун финального турнира Мировой лиги 1997 года в Москве, у главного случился очередной тяжелейший приступ язвенной болезни, ему пришлось вновь лечь на операцию, как за десять лет до этого, а раздрызганная сборная с массой травмированных ведущих игроков, проигравшая в групповом турнире едва ли не все матчи, перед домашним зрителем в «Олимпийском» не имела права предстать полным неудачником. И Зайцев, номинально считавшийся помощником Платонова, должен был за короткое время что-то изменить, подправить, но не ударить в грязь лицом со своей полукомандой. И он вышел из положения, заняв в итоге третье, вполне достойное по тому составу место.

Только об этом почему-то не любят вспоминать. Причём останься тогда Зайцев у руля, уверен, не было бы такого позорного провала россиян на чемпионате Европы-1997 в Голландии. Но ещё не до конца восстановившийся после тяжёлого недуга в команду вернулся Платонов, напрочь отказавшийся тогда вообще общаться со своим помощником. В тот момент по Питеру ходили слухи о заговоре игроков команды против своего главного тренера и даже о якобы отравлении – по наущению Зайцева. Прямо-таки шекспировский сюжет.

Итогом разборок стало категорическое заявление Зайцева руководству ВФВ: он более с Платоновым работать не желает и готов подать заявление об уходе. В ответ услышал от тогдашнего президента ВФВ Валентина Жукова: мол, заявление об уходе он подать вправе, только по закону обязан отработать положенные два месяца. Так и отправился Зайцев со сборной в Финляндию, где сборная готовилась к главным событиям сезона – отборочному турниру к чемпионату мира 1998 года в Польше и чемпионату Европы в Голландии. На отборе под началом Зайцева россияне легко обыграли всех соперников.

Ну а чемпионат Европы, на котором правил уже сам Платонов, был провален. Вообще зрелище, когда сидящие бок о бок на скамейке два тренера вообще между собой не общаются, было, мягко говоря, странным. Тем более, что скрыть взаимную неприязнь было невозможно.

До сих пор не знаю, какая кошка пробежала между двумя некогда неразлучными и уважавшими друг друга людьми. Правда, в конце концов пришёл к выводу, что скорее всего это ревность учителя, которую он стал неожиданно питать к своему ученику. Потому что сам когда-то прошёл через подобное же испытание.

После голландского провала сборной в 1997-м Зайцев опять остался не у дел. И вновь отправился в Италию, где давно жила его старшая дочь Анна и где делал первые серьёзные шаги в волейболе родившийся в день финала сеульской Олимпиады Ванька.

Тот день – 2 октября 1988 года запомнил на всю жизнь. И не только потому, что потом доктора обнаружили рубец на сердце от микроинфаркта от переживаний после проигрыша советских волейболистов команде США в решающем матче в последний день Игр. Но и последующими событиями, когда все члены советской делегации, блестяще выступившей и завоевавшей аж 50 золотых медалей, веселились чуть ли не ночь напролёт.