Праздник на выезде

– Ничего не насмарку! – не выдержал Глеб. Он вообще считал себя довольно миролюбивым человеком, первый раз подрался только в старших классах, но, когда при нем кто-то смел поливать грязью Алину, внутри Рудакова просыпалось темное, алчущее крови чудовище. – Какое ваше дело, чем она занимается?! Да, не работает она в долбаном «Байзере» – тоже мне трагедия! Как будто некому там кроме нее таблетки перекладывать!

– Вообще-то мы не таблетки перекладываем, а людей лечим, – вмешался высокий очкарик в сером костюме, который сидел через два стула от Белкиных.

На этой фразе родители Алины, которые только что готовы были уничтожить Глеба, презрительно расхохотались.

– Людей они лечат, я вас умоляю… – надменно протянула Белкина-старшая.

– Лечат, молодой человек, врачи, – подключился к сеансу тщеславия ее супруг. – Таблетки от порока сердца не спасут.

– И если бы Алина не была слабонервной, то тоже сейчас спасала бы чьи-то жизни! – не унималась зловредная мамаша.

– Фиг бы вы спасали жизни без современных медикаментов, – парировал очкарик. – И наш новый препарат для коррекции нарушений гемодинамики снизил необходимость в операциях на…

– Алина – слабонервная?! – перебил его Глеб, не обращая внимания, что публика, скучающая в ожидании шоу, теперь с интересом наблюдает за другим, не менее захватывающим, представлением. – А вы что, думаете, смелость – это в кишках чужих ковыряться?! Да черта с два!

– Что вы себе позволяете?! – Отец Алины снова вскочил, угрожающе шевеля усами.

– Да, она не спасает жизни! Она делает их лучше! Кому нужна тухлая жизнь без праздников, а? Что бы вы, интересно, делали, если б не пришли сегодня сюда? Задом протирали диван?

– Уж точно не выслушивал здесь всякие оскорбления не пойми от кого! – набычился Белкин, стиснув кулаки.

– Хватит, Паш. Оно того не стоит, – без особого энтузиазма встряла мать Алины. Казалось, она бы с удовольствием взглянула на драку, просто правила этикета не позволяли ей признаться в этом вслух и крикнуть: «Мочи его, дорогой! С ноги!»

– Вот вы считаете себя таким святым, потому что делаете операции, да? – Глеб на всякий случай сделал шаг назад. Не потому, что боялся получить от Белкина по морде, а потому, что не хотел давать сдачи. – А вы, – обратился Рудаков к очкарику, – потому, что поставляете им лекарства. А теперь скажите мне, сколько людей с пороком сердца может себе позволить за это заплатить, а? – Глеб замолчал ненадолго, дав окружающим время переварить горькую пилюлю правды. – Вы хоть представляете, сколько денег мы сегодня собрали на одних только билетах? А сколько еще соберем на аукционе после показа? Какой там сегодня курс человеческой жизни к рублю, а? – Все молчали, включая родителей Алины. И даже усатый кардиолог уже смотрел на Глеба без прежней ненависти, напротив, как-то растерянно и задумчиво. Дошло наконец! – И все это благодаря вашей дочери! Слабонервная… – Глеб фыркнул. – Чтоб вы понимали, только она смогла укротить этого психа, этого маньяка…

– Мы сегодня вообще начнем или как?! – пробасил Жорж Коппола у Глеба за спиной. Рудаков резко обернулся и увидел, что модельер как-то подозрительно на него смотрит. – Что за маньяков вы там обсуждаете? Всю публику мне переполошили.

– Да это я так, Жорж Ефремович, – спохватился Глеб. – Новости читали? – И он увлек Копполу прочь, подальше от арены боевых действий. – Начинаем, конечно, мы начинаем… Настя!

– А где Алина? – напрягся Жорж. – Я хочу, чтобы она сидела в первом ряду.

– Она… Вот надо же! – Глеб с притворной досадой хлопнул себя по ляжкам. – Только что была здесь… Бегает, следит, чтобы все было идеально. Придет, не волнуйтесь.

Копполу Глебу удалось успокоить, а самого себя – нет. Внутри все кипело от негодования. Что за люди, эти ее родители? Не смогли вынести, что дочь вышла лучше, чем оба они, вместе взятые, – и обозлились, внушив ей, что она – одно сплошное «насмарку»? Ха, попробовали бы они вырастить Глеба. Да если бы чете Рудаковых досталась такая дочь, как Алина, они бы от счастья рыдали с утра до ночи! А отец? Он бы давно поставил Алину во главу семейного бизнеса, а всем своим коллегам хвастался бы, не закрывая рта, какая у него работящая, умная, целеустремленная девочка.

«Насмарку»… Если уж кто и был во всем этом зале «насмарку», так это Глеб. С самого детства он считал себя подарком родителям. Думал, что если уж ты живешь в кайф, то этого уже достаточно, чтобы состояться в жизни. А теперь вот взглянул на себя глазами Алининых предков, и увиденное ему не понравилось. Какую пользу он принес человечеству? Уровень этой пользы можно было описать разве что отрицательными числами. И только Алина показала ему, что такое стараться для кого-то другого. Только с ней Глеб узнал, что давать бывает куда приятнее, чем брать.

Он стоял у дверей, вполглаза наблюдая за мельтешением фиолетовых пятен на подиуме, вполуха слушая периодические всплески аплодисментов, и думал об Алине. Если она уйдет – а винить ее в этом трудно, – все потеряет смысл. Нельзя ее упустить, ни в коем случае нельзя. Чего бы это ни стоило.