Праздник на выезде

– Да, прочитал! – Пал Семеныч гордо пригладил усы. – Я хоть как-то пытаюсь разобраться с воспитанием ребенка, а ты…

– Мам, пап! – не выдержала Алина. – Я не ребенок! И хватит лезть, хватит своих этих… – Слова закончились, и она просто схватила шапку и натянула ее почти до кончика носа. – Я буду работать там, где хочу. А если вас что-то не устраивает, вы всегда можете усыновить студента-медика! – И она попыталась гордо выйти, но из-за шапки чуть не впечаталась в косяк.

– Алин… – растерянно начал Пал Семеныч, но Белкина таки выкарабкалась из ловушки прихожей и хлобыстнула дверью так, что кнопка звонка отскочила от стены и печально повисла на проводке.

Прежде Алина никогда себе такого не позволяла. Родители, как бы сильно они ни бесили, с каким упорством бы ни ввинчивались в ее жизнь, все-таки оставались родителями. А теперь… Что-то оборвалось внутри. И дело даже не в том, что Алине не хотелось работать в «Байзере» и возвращаться в лоно профессии. Просто без Глеба все стало каким-то пустым.

Белкина ехала в метро, отгородившись от мира наушниками и бесцельно уставившись в собственное отражение в темных дверях вагона. Перед глазами снова и снова прокручивались картинки с показа мод, и она жалела только об одном: что не может стереть фильм «Жизнь и смерть Алины Белкиной» в 3D с жесткого диска своей памяти без возможности восстановления.

Увидев, как Настя тискает Глеба в объятиях, словно он сделан из пластилина, Алина решила, что хуже в тот вечер с ней уже ничего не случится. А потом она услышала это:

– …он все равно собирается на мне жениться!

– Ага, свадьба через месяц…

Нет, она знала, что из Насти с Глебом выйдет прекрасная пара. Знала, что они сойдутся и, возможно, однажды поженятся. Но все же тихонько надеялась, что у нее будет время остыть, отвлечься, уехать в другую страну… Лишь бы не видеть всего этого.

«Они пошутили», – такой была первая мысль Алины, когда она глотнула шампанского и отошла от первого испуга. Конечно! Рудаков – не тот человек, который вообще захочет связывать себя кандалами брака. А с Настей… Они ведь и встречались-то без году неделю! Такого, как Глеб, до ЗАГСа надо окучивать и укрощать минимум несколько лет, и то если все звезды резко сойдут со своих орбит и выстроятся в пару обручальных колец.

«Они ведь знают друг друга с института», – осенило Алину, и рука сама собой потянулась за шампанским. Старая любовь не ржавеет – так ведь говорят? Может, Глеб бросил Портновскую, а потом жалел об этом с самого выпуска из института? Пробовал заполнить пустоту другими, ничего не значащими девицами, включая Алину. А после секса с ней, – символично же, правда? – понял, что ни с кем и никогда не будет так счастлив, как с Настей.

«Он бы не поступил так со мной», – качнуло Белкину к свету. Каким бы взбалмошным и безалаберным ни был Глеб, в груди его билось доброе сердце. Не лишенное сочувствия – это уж точно. И Алина решила, что выяснит все у него, чтобы не мучиться в догадках. Скажет как есть – и будь что будет.

А потом… Потом она услышала, с каким энтузиазмом Рудаков пытается сплавить ее в «Байзер», и пазл сложился. Да, он жалел ее. Не хотел выгонять в никуда. И решил просто вернуть ее туда, откуда взял когда-то. Избавить от страданий – вот что пытался сделать Глеб. Усыпить старую и ненужную лошадь. И ради этого он готов был дернуть отца, о котором предпочитал не вспоминать, ради этого подставил себя перед работниками отеля. Все что угодно, лишь бы Алина исчезла из его жизни.

Он не звонил ей дней десять. Не писал, никак не давал о себе знать. Только потом прислал смайлик и короткое безликое «Как ты?». И что после этого оставалось делать Белкиной? Ползти к нему на коленях? Чтобы он разрешил ей бессловесной тенью самой себя следовать за ним и наблюдать издалека за формированием новой ячейки общества? Нет, спасибо. Лучше уж гуманная эвтаназия. Точнее, «Байзер».

Окажись Алина в этом огромном офисе еще пару месяцев назад, она бы места себе не находила от счастья. Облобызала бы каждую отполированную до блеска плиточку, каждую хромированную перилинку, каждое стеклышко. Отдельный кабинет? Он и в «Викрам Фармасьютикалз» казался Белкиной несбыточной мечтой, а про «Байзер» и говорить не приходится. Вот на что способны настойчивые рекомендации Кирилла Рудакова и Жоржа Копполы.

И раньше Алина не обратила бы никакого внимания на перешептывания за спиной, в которых можно было отчетливо разобрать слово «блат» – и еще одно созвучное слово, которое обычно не произносят в приличном обществе. Но сейчас даже спину держать прямо было невероятно трудно, хотелось ссутулиться, воткнуть голову в песок и застыть в позе страуса, надеясь сойти за арт-объект.

Все здесь было чужим. Всюду висели постеры с рекламой разных препаратов, и Алине чудилось, будто эти идеальные люди с идеальными улыбками, что глядели на нее с фотографий, насмехаются над неудачницей с конференции.

– Простите, а это вы… – Какая-то девушка коснулась Алининого плеча.

– Да, я! – Белкина взорвалась неожиданно для самой себя. – Что, сфоткаться хотите или вам сыпь показать?