Праздник нечаянной любви

Казалось, его образ, так поразивший ее на экране, сошел к ней со стены. Неужели у нее галлюцинации? Элиза осторожно протянула руку и коснулась твердого теплого плеча Джейка. Все в порядке, он настоящий. Она почувствовала, как кровь отхлынула от лица. На нем был тот же смокинг, что и на фото, но улыбался он более сдержанно. Он не знал, рада ли она его видеть.

— Джейк… — единственное, что смогла выдохнуть Элиза. Почувствовав головокружение, она слегка пошатнулась. Господи! Только бы не сейчас. Она не могла снова отключиться у него на глазах.

— Тебе надо на воздух, — сказал Джейк, беря ее под руку.

Элиза позволила ему помочь ей. Ей было приятно чувствовать его заботу. Она без возражений разрешила Джейку вывести ее из комнаты.

— Я был в Лондоне, когда позвонил Тристан и сказал, что приглашает всех свидетелей его свадьбы. Когда я услышал, что ты тоже будешь в Монтовии, я прилетел, как только смог.

Элиза поняла, что он ведет ее на ту самую террасу, где они расстались, когда были в Монтовии в прошлый раз. Она заметила в небе молодой месяц, и эта едва народившаяся луна пробудила в ней проблеск надежды.

Элиза сделала еще один глубокий вдох. Подняла на Джейка взгляд, надеясь, что в ее глазах он прочтет чувства, которые она не могла выразить словами.

— Джейк, я прошу тебя дать мне третий шанс. Ты согласен?

Джейк всегда гордился своей способностью читать по лицу Элизы. Но сейчас он не мог дать название тому, что светилось в ее глазах. Должно быть, он видел то, что мечтал увидеть, а не то, что они выражали на самом деле. И все же это давало надежду.

— Конечно, я дам тебе третий шанс, — произнес он охрипшим голосом. Он дал бы ей миллион шансов, если бы они могли ее вернуть. — Но только если ты согласна дать третий шанс мне.

— Считай, что он у тебя есть, — дрогнувшим голосом ответила Элиза.

Джейк обнял ее и, прижав к себе, вдохнул знакомый нежный аромат. Она обхватила его руками за спину и с легким вздохом прижалась к нему. Он улыбнулся, ощутив ее хрупкое тело с заметной выпуклостью живота, где покоился его ребенок. Его ребенок. Его женщина. Теперь ему осталось убедить ее — не заставить, а убедить, — чтобы она позволила ему быть ее мужчиной.

— Я скучал по тебе, — сказал он, не найдя более красивых слов.

— Я тоже скучала по тебе. Ужасно.

Когда после встречи с Элизой в офисе его адвокатов она не захотела его слушать, Джейк улетел в Брисбен. Дом показался ему пустым. Да и вся его жизнь казалась пустой. Он тосковал по Элизе, по ее маленькому домику с красной входной дверью и дверным молотком в форме стрекозы. Но вместо того, чтобы остаться там с ней, он заставил ее подписать контракт, гарантировавший ему решающее право голоса в жизни ребенка. И в результате добился того, что Элиза отшатнулась от него.

Джейк снова и снова вспоминал время, проведенное с ней в Порт-Дугласе. Вспоминал новизну и страсть их любовных игр. Думал об истинных причинах своего желания потратить миллионы на то, чтобы перевести свою компанию в Сидней. Думал о переполнявшем его желании защитить Элизу, которое испытал, когда держал ее за руку по дороге в больницу и старался успокоить ее страх потерять драгоценного ребенка. Его ребенка. Невероятный подарок, который он смог дать ей. Ребенок стал для него бонусом. Элиза была главным призом. Но Джейку еще предстояло завоевать этот приз.

Элиза высвободилась из его объятий, но не стала отходить в сторону.

— Джейк, я зря сказала, что ненавижу тебя. На самом деле это не так. — Она спешила произнести эти слова, как будто давно держала их в себе. — И я не считаю тебя деспотом. Я… мне правда жаль, что я тебя так назвала.

Он всегда знал, что рано или поздно ему придется рассказать Элизе правду о своем прошлом… и скорее раньше, чем позже. Сейчас ее слова давали подходящий предлог это сделать. Конечно, был риск, что она с презрением отвернется от него. Но Джейк должен был рискнуть. Она должна знать о нем все. Хотя бы потому, что Элиза — мать его будущего ребенка.

Джейк откашлялся.

— Когда мне было пятнадцать лет, меня отдали под суд по обвинению в уголовном преступлении. — К своему огромному облегчению, в ее расширенных глазах Джейк увидел недоверие, а не отвращение. — Я был главарем подростковой банды. Однажды ночью мы угнали машину и врезались на ней в витрину магазина. За рулем сидел другой парень, но я взял ответственность на себя. Полиция думала, что мы готовили ограбление и намеренно въехали в витрину. На самом деле это вышло случайно. Из-за непомерно раздутого мальчишеского тщеславия я решил, что будет круче, если нас обвинят в попытке ограбления, чем в том, что мы малолетние идиоты. Для меня это был второй привод, и мне присудили срок в изоляторе для несовершеннолетних.

Элиза не отшатнулась в ужасе, она шагнула ближе к нему.

— Ты? В банде? Не могу поверить. Почему?

— Дома дела шли неважно. Дедушка, заменивший мне отца, умер. Мать завела бойфренда, которого я терпеть не мог. Я злился. Страдал. Банда стала для меня своего рода семьей, а я ее главарем.

— Изолятор для несовершеннолетних — это же тюрьма, верно?