Праздник побежденных: Роман. Рассказы

Я осип от съеденного мороженого, а глазах резало от весеннего солнца, сияющих оркестровых труб и белизны костюмов. Но все ожидали дирижабль, стоял и я у проволоки перед летным полем. В тот день я твердо решил стать летчиком, не отводил взгляда от самолетов, а людей в шлемах и очках считал божествами, спустившимися с неба. Но неожиданно за моей спиной зазвучал на удивление обвораживающий женский смех и приоткрыл во мне какие-то таинственные, доныне неизведанные створки. Я прислушался, а смех уж приглушил гомон толпы и жужжание рулившего по полю самолета и безраздельно завладел моим вниманием. Я оглянулся и у буфета, торговавшего прямо под открытым небом со стола, увидел совсем еще молодых младших лейтенантов летчиков и девочку в синей матроске, короткой юбке и стаканом в руке. Это была Лелька. Я не встречал Лельку два года, забыл о ней и был ошарашен, увидев ее повзрослевшей, с дерзким, знающим нечто мне неизвестное взглядом из-под белой челки и на удивление большим, ярким и красивым ртом. Во всех ее плавных движениях проскальзывала красота, уверенность в себе, и эта уверенность сделала меня маленьким, напомнила, что я в тюбетейке и приехал за ручку с папой на папином автомобиле. Когда ж на поле развернулся самолет, обдав зрителей тугим ветром, и взметнул Лельке юбку, я увидел ноги и зад в зеленых трусиках и обалдел. Я остолбенело не мог отвести взгляд, ибо Лелька, моя детская любовь, исчезала из моего воображения и тут, на глазах, перерастала в существо иное, таинственное, и я видел, как плавны ее руки и как топорщится на груди ее блуза, скрывая нечто загадочное, а взгляд долгий и насмешливый. Ноздри мои дрогнули, и я тут же учуял: мир пахнет иначе, сложнее и ярче, и цвет стал разительно живописнее и будоражил меня. Ишь, как шелковисто причесывает пропеллер траву за хвостом, как алеют звезды на зелени, как струятся красно-золотисто-голубые флаги и шуршат тополя над прудом, как удивительно сладко, словно духи, пахнут бензогарь и мятые колесами травы.