Праздник побежденных: Роман. Рассказы

Опьяненный и обвороженный, я упивался запахами и, казалось, плавал в их эфирных слоях, ну, словно воздушный шарик. Я неожиданно понял, что в мире есть не только сказки и бессмертие, а есть и смерть, а рядом со смертью нечто таинственное и прекрасное, о чем знает только Лелька. Кровь зашумела в голове, и, забыв о дирижабле, я шептал лишь одно — «Лелька, Лелька, самая красивая женщина». Я готов был двинуться к ней, но разум сдержал и разъяснил: «С ней командиры, летчики с голубыми петлицами и красными кубиками на них, с настоящими пистолетами на бедрах, а кто ты? Пионерчик с сандалиями на босу ногу? А на голове и вовсе тюбетейка с кисточкой, которую связала бабушка». Я закрыл глаза и со слезами, ущербный, так и стоял, ненавидя и в то же время любя весь мир. Но почему-то страстно желал смерти, тут, сейчас, на Лелькиных глазах.

Наконец прилетел дирижабль и в лучах заходящего солнца повис над полем медно-красным боком, толпа качнулась, возопила, перекрывая оркестр, бросилась ловить листовки. Поймал и я и прочел: «Товарищ, вступил ли ты в ряды МОПРа?» И это была удачная причина, чтобы подойти и вручить листовку Лельке; неведомая сила понесла к ней, но Лельки у буфета не было. Я гонял, словно борзая, расталкивал людей и увидел ее на том берегу пруда под тополями. Она с теми же двумя летчиками направилась по тропинке вдоль каменной изгороди на кладбище, и только они, подавая друг другу руки, перелезли в пролом в стене, как я забыл о грязных сандалиях и, убеждая себя, что вовсе и не за ней, а просто так, тайком понесся следом.

Вскоре в кустах сирени раздались голоса и Лелькин смех, и я слушал и не мог наслушаться — так он был музыкален. Я сорвал с головы тюбетейку и зашвырнул ее в кусты. Переполненный великой радостью, я лег на теплую могилу и был недвижим. Перед лицом в траве ползали в красных панцирях жучки-солдатики, и я желал, чтобы так было вечно. Не знаю, долго ли я пролежал, когда раздался выстрел. Я поднял голову и на солнцепеке у кладбищенской стены увидел Лельку. Она целилась из пистолета, летчик наводил из-за ее спины руку. Выстрелы следовали часто, а когда щелкнул последний, раздался звон сбитой с креста банки, хлопанье в ладоши и счастливый Лелькин смех. Летчик обнял Лельку, мою Лельку, и она не отстранилась. Потом он предложил Лельке папироску, и она закурила, держа на отлете руку.