Праздник Святого Йоргена

Но тут на него нахлынула тоска, и он снова лёг на землю: в памяти вдруг ожили все мрачные и грустные картины его детства.

Дом в переулке Роз: молчаливая, всегда печальная мать, дед, маленький и словно какой-то неземной, такие же маленькие и словно неземные комнатки, маленький садик с кустами роз и высокой, в человеческий рост, фуксией.

За изгородью переулок Роз. Лотта Гвоздика с торчащим вперёд подбородком, толстый одноногий токарь, его самодовольные лентяи-мальчишки… насмешки… фраза, сказанная всемогущему главному капеллану… плети на площади Капитула… Ужас матери и деда, ужас и ни капли злости, негодования, хотя бы обиды!.. Его уход, гордое обещание вернуться обратно сильным, могучим и отомстить… непременно отомстить!..

И вот он вернулся, нищий, всеми преследуемый, словно затравленный зверь.

Он мечтал о мести. Он поклялся вернуться в родной город не иначе как героем, чтобы все склонили перед ним головы… И что же… Через двадцать лет он тайком, под чужой личиной пробирается сюда, чтобы трусливо спасти свою шкуру. А потом поскорее улизнёт из города, не зайдя даже к матери и деду, чтобы его, чего доброго, не повесили на йоргенстадской виселице.

Он пал духом, на него нашло какое-то странное состояние экстаза, очевидно унаследованное от деда: полная отрешённость от жизни, самозабвенное слияние с окружающей природой, со всей вселенной, бездумное оцепенение, своего рода смерть заживо, когда нет ни страха, ни желаний и только птичий писк, пусть самый слабый, или далёкий шум колёс отзываются в душе чудесной музыкой.

Вдруг он услышал, что где-то далеко-далеко звонят колокола. Колокола Йоргенстада! В тот же миг он вскочил на ноги, снова полный сил и неиссякаемой энергии; это тоже своего рода экстаз, вызванный одиночеством, но экстаз активный, зовущий к действию и борьбе: теперь для него не существовало ничего, кроме цели, которую он перед собой поставил.

Да, он придёт в Йоргенстад, и ещё неизвестно, чья возьмёт. Куда девалась его осмотрительность? Он поклялся, что будет сильным. И сейчас он сильнее и опаснее чем когда бы то ни было, ибо ему нечего терять и ничего не жаль: ни друга, ни надежды, ни мечты, ни самой жизни.

Кольцо врагов сомкнулось вокруг него, но прежде чем его схватят, он ещё раз встретится со своим милым папашей, главным капелланом. Ах, какая это будет встреча! О ней долго будут помнить в Йоргенстаде. Прежде чем умереть, он отомстит за жгучую, грызущую, изнуряющую боль всей своей жизни.

Микаэль выпрямился и как-то сразу помолодел. Он позвал Франца, своего бывшего соседа по камере, а теперь друга и помощника. Франц, грубый и невежественный громила, обмывал в ручье лодыжки, израненные кандалами курфюрста.

Он был глуп как пень, но, в общем, добрый малый; больше всего на свете Франц боялся курфюрстов и прочих сильных мира сего. Бедняга дрожал за свою жалкую жизнь, и при одной мысли о «диких конях», которые разорвут его на части, был готов заползти в мышиную нору.

Зато он свято верил в светлую голову своего знаменитого друга и, чтобы не рисковать понапрасну, прикидывался калекой и ковылял на паре украденных костылей. Он взял костыли, вышел вслед за Коркисом из густого кустарника, и скоро они смешались с толпой паломников; в тот момент, когда на колокольне святой Катарины пробило семь и тут же зазвонили все городские колокола, Микаэль Коркис и Франц Поджигатель ступили на святую землю Йоргенстада.

Город святого Йоргена

Йоргенстад стоял на горе Йоргена, и со всех сторон его окружали мрачные холмы, заросшие дремучими лесами.

На самой вершине горы находилась площадь Йоргена, а посредине площади стояла бронзовая статуя самого святого, почерневшая и позеленевшая от дождей и грязи: молодой Йорген, смелый и прекрасный, в пастушеской одежде, в широкополой шляпе и с посохом в руках, смотрел вдаль, на юго-запад, где раскинулись Разбойничьи леса. В этих лесах укрывались разбойники, с которыми Йорген боролся не на живот, а на смерть.

На гранитном постаменте было высечено золотыми буквами:

СВЯТОЙ ЙОРГЕН

друг простого люда,

изгнанный из города чванливой знатью

в свою брачную ночь.

Вечная память тебе.

На обратной стороне постамента была надпись:

Монумент воздвигнут во искупление вины нашей

СВЯТЫМ КАПИТУЛОМ ЙОРГЕНА.

От площади Йоргена вели вниз четыре дороги. Северный склон казался довольно пустынным, здесь почти не было домов. Лишь лестница Скорби спускалась по откосу к Брачному пруду, расположенному у подножья горы в предместье Тополиный колодец. По преданию, бедный Йорген, окровавленный и нагой, бежал здесь в свою брачную ночь, спасаясь от разбойников. На северном склоне растут красные цветы, которые до сих пор называются «Йоргенова кровь».