Праздник тунца

Короче, клерк из налоговой, или ещё откуда, жизнь может попортить не хуже любого начальника. Навалились все разом. Пожарные его «погасят», если он не обеспечит свою безопасность в пожарном порядке. СЭС тоже хочет ещё. Чтобы прописать фуконямского тунца в хамоновских холодильниках, нужен ещё один договор. Или два. Зажрались. Может, им филе тунца продвинуть?.. Натурой, так сказать.

Хамонов, в крайней степени раздражения, безмолвно шевелил толстыми губами. Как рыба. Много лет назад так делала его учительница математики: когда сердилась на нерадивых учеников, её оживлённая мимика и артикуляция выдавали в ней знание некоторого количества матерных слов. Но вслух материться в школе было нельзя. Ученики прыскали в ладошки, но понимали, что всё серьёзно, и следующим мероприятием будет битьё массивной линейкой по голове. До чего, справедливости для надо сказать, не доходило.

Леокадия сидела на диване у себя дома и кушала виноград, обдумывая заодно планы наступления на Хамонова. Если б она могла, она бы всегда сидела на диване и кушала виноград. Но «у тебя должна быть приличная работа», — сказала мама и, чтобы она могла всё же кушать виноград, пристроила Леокадию в одну инспекцию, которую теперь переименовали в агентство.

Как и все Леокадии, агент Леокадия была дамочкой весьма заурядной внешности. Каждое утро, которое редко выдавалось добрым, она рисовала себе глаза и губы и грезила о том чудесном времени, когда ей не надо будет лишать себя сна в такую рань, чтобы бежать на службу. И оно обязательно наступит, это время, когда какая-нибудь крупная личность, пусть даже лысая, как Хамонов, откроет ей своё сердце. Ну, и счёт в банке. Только не ведом бедной Леокадии природный антагонизм этих явлений. Дура она, а то бы понимала, что против Хамонова у ней шансов нет. Дамочки заурядной внешности его не интересовали и в лучшие времена, не то что теперь, когда тунца приходилось есть самому.

Да, реализовать тунца было решительно невозможно, и семья Хамонова перешла на тунцовую диету. Но тунца было так много, что это его спасти не могло. Дело осложнялось тем, что быстрозамороженный тунец несколько раз грозился перейти из этого своего состояния в иную субстанцию, пока его выдворяли из Хамоновских агрегатов безо всякого вида на жительство и туркали обратно.

Рестораторы воротили свои чуткие носы. Тунец был несвеж. Точнее, не вполне уже свеж и совершенно без документов. «Наши клиенты не поймут. Мы не можем рисковать их лояльностью», — слышал Хамонов там и тут.

— Какая им разница? Они всё равно не знакомы с оригиналом!

— Да вы что!!! У нас сам префект обедает! С невестой!

Тунец всё ещё был великолепен, но уже начинал пованивать. Рекламный ролик клиента так и не нашли.

Надо было соглашаться на этот, как его, маркетинг! Тогда рестораторы не глядели бы на него сейчас рыбьими глазами. «В карман мне заглядываете?!» — рычал Хамонов. Волки! Волки!..

Почти отчаявшись подарить Мегаполису праздник и тунца, Хамонов оставил очередное карпаччо из тунца жене и детям и отправился в «Гудини». Зачем он туда тащился? Веселиться не хотелось, аппетит пропал… Но дела, дела. Всё же надо ещё закинуть удочку: «Гудини» — его лучший клиент. Да и глазам нужен отдых: девочки туда набиваются — высший класс!.

Папа снова уехал — одна маленькая девочка долго глядела вслед огонькам его машины, забравшись на табуретку. «Слезай! Простудишься!» — одёрнула мама.

Кубики не складывались.

«Ни рыба, ни мясо» — привычно ворчала Хамонова жена, доставая блюдо из духовки. Вот, поехал опять, на ночь глядя. «Ужинать будешь, милый?»

Она его не упрекнёт. Она умная жена. «Ты ненадолго, дорогой?» Да, он слишком дорого ей обходится.

Вот и в журнале пишут. А чего там только не пишут? Она снова взялась листать страницы, приятные своим глянцем, где блондинка так сладко улыбалась с обложки… Где же это?.. Так… «Морщинки мгновенно становятся менее заметными…» Нет, это у неё уже есть. «Будущее прекрасно»…

Опять не то. А, вот: «…спровоцируйте скандал с мужем». Совет гарантировал развлечение на вечер и заодно избавление от депрессии. Это, конечно, было светлее и радостнее, чем совет того же автора представить венок от коллег по работе. Но коллег по работе у неё всё равно не было, а мужа она видела так редко, что поскандалить с ним не было никакой возможности. А вот венок из чужих юбок вокруг Хамонова ей очень даже явно представлялся. «Ключ к безудержному веселью спрятан в блюде из… тунца» — писали на другой странице, и это, похоже, была её последняя надежда.

— Мам, это мне?

Праздник фуконямского тунца в доме Хамоновых был в разгаре.

— Кушай, сынок, вон какой худющий! Худосочный отпрыск Хамоновых был единственным, кому не опротивел ещё затянувшийся «рыбный день».

— А ничё, можно есть, — сказал отрок ломающимся баском, напряг трёхглавые и потрогал «банки».

Незаменимые аминокислоты делали своё дело. Блу-Фин-Туна, блин!