Праздник Весны

— Вы оба — ты и Коро — останетесь довольны, я знаю. И по правдѣ говоря, ваше одобреніе для меня болѣе цѣнно, чѣмъ одобреніе тѣхъ, для кого мы дѣлаемъ все это. Они не такъ уже много понимаютъ въ искусствѣ, эти южные. И они слишкомъ нервные работники. То и дѣло портятъ инструменты.

Немного погодя, она заговорила совсѣмъ другимъ тономъ, какъ будто чего-то стѣсняясь:

— Послушай, Акро, недавно во мнѣ зародилась одна мысль, которая не даетъ мнѣ покоя. Твой товарищъ… Онъ, конечно очень счастливъ. Онъ получилъ то, къ чему стремился.

— Да, я думаю! — съ недоумѣніемъ отвѣтилъ Акро. — Но почему тебя заботитъ это? Заботитъ его любовь.

— О, любовь… Повѣрь, что Коро интересенъ для меня, главнымъ образомъ какъ художникъ, а не какъ обыденный человѣкъ. И вотъ я боюсь, какъ бы человѣкъ не поглотилъ въ немъ художника… Однимъ словомъ, — не упадетъ ли теперь уровень его творчества.

— Я думаю, что онъ дастъ намъ теперь еще лучшее, чѣмъ прежде. Его душа развернулась, какъ цвѣтокъ, которому пришло время. Передъ нимъ — столько новыхъ достиженій и столько возможностей. Нѣтъ, онъ дастъ еще нѣчто лучшее.

— И всетаки, я боюсь… Я боюсь, когда люди слишкомъ поглощены сами собою, своимъ собственнымъ "я": И, знаешь, если бы я узнала… если бы я узнала, что эта прекрасная, спокойная женщина мѣшаетъ ему быть тѣмъ, кѣмъ онъ былъ до сихъ поръ, я пришла бы къ ней и сказала прямо — ты похитила у насъ нашего Коро, который всѣмъ намъ вмѣстѣ болѣе дорогъ, чѣмъ тебѣ одной. И намъ онъ давалъ наслажденія болѣе возвышенныя, чѣмъ даетъ тебѣ, потому-что эти наслажденія вѣчны, какъ само искусство. Ты прекрасна, но всетаки ты недостойна того, чтобы отнять его у насъ. Поэтому— уйди. Оставь его такимъ, какимъ онъ былъ до тебя.

Акро насмѣшливо покачалъ головой.

— Пожалуй, не выйдетъ ничего особенно хорошаго изъ такого ходатайства… А кромѣ того, — ты очень жестокій человѣкъ, Мара. Я не подозрѣвалъ этого.

— Нѣкоторые думаютъ иначе.

— Да… Можетъ быть, Кредо?

Мара посмотрѣла на него вызывающе. И въ ея глазахъ появилось тоже выраженіе, какое бывало у нея, когда она заставляла подчиниться себѣ глыбу твердаго камня.

— Кредо принадлежитъ мнѣ. Я не знаю что онъ думаетъ о нашей связи и обо мнѣ самой. Это безразлично. Но онъ принадлежитъ мнѣ, какъ ребенокъ своей матери.

И она повела скульптора къ обширнымъ складамъ заготовленнаго для постройки камня, дѣловитая и увѣренная въ себѣ, какъ всегда.

Огромные камни, цѣлыя скалы, насильственно отторгнутыя отъ груди земли, лежали здѣсь въ чудовищномъ хаосѣ, перемѣшанныя съ небольшими, тщательно выдѣланными плитами, — матеріаломъ для болѣе легкихъ стѣнъ и перемычекъ. Бока каменныхъ глыбъ были источены, изгрызаны остріями исторгнувшихъ ихъ машинъ, и даже воображеніе Арко не могло представить этотъ грубый матеріалъ въ видѣ законченныхъ, тщательно отдѣланныхъ статуй, монолитныхъ колоннъ, массивныхъ украшеній съ глубоко врѣзанными тонкими барельефами. Громадность предстоящей работы почти подавляла скульптора и онъ молча выслушивалъ объясненія Мары. И онъ подумалъ еще, какъ ничтожны и жалки сами по себѣ человѣческія руки безъ помощи одухотворившаго ихъ утонченнаго ума, безъ помощи всѣхъ этихъ сложныхъ ухищреній техники, воплотившей тончайшія фибры мышленія въ стальныхъ членахъ машинъ.

— А всетаки, въ жизни есть извѣстный круговоротъ, что-бы ни говорили наши ученые! — сказала Мара, когда они возвращались обратно. — Конечно, жизнь не символизируется въ замкнутомъ кольцѣ, но если бы я захотѣла изобразить ходъ эволюціи одной простой линіей, я изобразила бы ее въ видѣ спирали, постоянно подни-мающейся кверху своими оборотами. Ты, конечно, знакомъ съ немногими изъ уцѣлѣвшихъ старинныхъ зданій, съ этими отвратительными ящиками изъ наскоро обожженной глины и скрѣпленнаго проржавѣвшимъ желѣзомъ бетона. А между тѣмъ, и эти ящики были нѣкоторымъ прогрессомъ въ сравненіи съ самыми древними развалинами, которыя такъ же, какъ и наши зданія, сложены изъ обдѣланнаго дикаго камня. Мы совершили во времени только одинъ кругъ спирали, но по вертикальной линіи мы стоимъ много выше тѣхъ, кто пользовался для одной и той же цѣли одними только грубыми руками, а не могучими тонкими машинами. Благодаря этимъ машинамъ для насъ теперь выгоднѣе брать нашъ матеріалъ изъ неисчерпаемаго запаса самой природы, а не готовить его искусственно, — будь это обожженая глина, или дрянное желѣзо, обмазанное сѣрой замазкой, которая трескается и лупится, какъ больная кожа.

— Я не знаю, что дороже и что дешевле! — сказалъ Акро. — Это меня не касается, потому что это хорошо высчитаютъ хотя-бы старый Павелъ и его ученики. Но то, что мы дѣлаемъ, — красивѣе и крѣпче. Хотя, конечно, современемъ придумаютъ еще что-нибудь другое. Лишь бы не ушла тогда изъ нашихъ построекъ вся та поэзія, которую мы нашли и примѣнили съ такимъ трудомъ и такой борьбой.