Праздник заклятий. Размышления о мезоамериканской цивилизации

Для ацтеков, наследников тольтекской цивилизации и ее культурного героя Кецалькоатля (воплощения планеты Венеры), протекание времени значило невероятно много. «Флорентийский кодекс» дает точное число праздничных дней, связанных с движением небесных тел, посвященных планетарным циклам и богам, которые ими управляют. Одно из самых значительных празднеств — то, что завершает период из 52 лет, название которого переводится как «наши годы смыкаются».

«В ночь этого праздника […] Плеяды должны были оказаться в зените ровно в полночь. Когда темнело, везде зажигали новые огни, а перед тем в городах провинций Новой Испании тушили огни в каждом доме. А люди выстраивались в торжественную процессию. Все жрецы и храмовые прислужники в первую четверть ночи отправлялись от храма в Мехико и шли к вершине горы Мишачтекатль около Ицтапалапана. Добирались они туда примерно к полуночи. На горе высилась большая пирамида, возведенная для этой церемонии. Там они следили за Плеядами, дожидаясь, пока те не окажутся в зените. Когда же точка зенита была пройдена, все ликовали, что небеса не остановились, мир не обрушился и Земле обеспечены еще 52 года жизни.

В этот час на горах, окружавших Мехико — Тескоко, Шочимилько и Каухтитлан, — собиралась большая толпа, ожидая минуты, когда вспыхнут новые огни. Когда жрец торжественно возжигал огонь на вершине пирамиды, венчающей гору Мишачтекатль, пламя было видно на всех возвышенностях в округе. И те, кто его созерцал, испускали вопль восторга, поднимавшийся до небес, потому что мир еще не близился к концу, ему дарованы еще пятьдесят два года жизни». [1] В подобном мучительном ожидании конца света есть нечто трагическое и одновременно восхитительное, что завораживало свидетелей последних конвульсий ацтекской цивилизации. «Флорентийский кодекс» выражает безоговорочную преданность этих людей своим богам. Танцоры, воины, жрецы — все вплоть до тех, кто обречен на заклание во время человеческих жертвоприношений, — более не воспринимают себя как простых смертных. Они поистине преображаются в сверхъестественные существа, словно меняют обличие.

Участники ритуальных плясок, разукрасив лица и тела в цвета своего бога, разубранные перьями и украшениями, где блеск золота символизирует власть солнца, а нефрит — мощь сердцевины Земли, призывают Уицилопочтли, приводят его на землю и возвещают ликующим соплеменникам: «Мексиканцы, вот он и пришел! Вот ваш повелитель! Конец всем бедам!»

Древним пурепеча из Мичоакана история представлялась вечным возобновлением, потому-то каждый год главный жрец-петамути должен был рассказывать народу, собравшемуся во дворе дворца, историю об их предках, предания о героях и о воцарении главных божеств.

Мы тут у самого истока литературы, как в эпосе о Гильгамеше или в норвежских сагах. Основание города Пацкуаро воинами царя Уапеани приводит на память цикл о короле Артуре. Гонимые ужасом, кочевые племена чичимеков добираются до густого дубового леса, «сумрачного и дикого», и там, в хаосе каменных осколков, находят подобия изображений своих божественных предков.

Но для нас в перечисленных здесь книгах более всего интересна встреча с первыми европейцами. Рассказы об этом во «Флорентийском кодексе», в хронике Хуана Баутисты де Помара или в «Описании Мичоакана» по своей правдивости не знают равных в истории.

Люди, писавшие это в тишине Тепепулько или Теночтитлана, потеряли все. Не только земную власть, но и свои верования, свою идентичность.

Куатемок, последний император ацтеков, претерпевший пытки от конкистадоров и думавший откупиться от них своими сокровищами, был подло задушен палачом Эрнана Кортеса по дороге в Гондурас. Правитель Тцинтцунтцана Тангашоан, пленник свирепого покорителя Мичоакана Нуньо де Гусмана, был вынужден отдать своим мучителям огромный выкуп из священных храмовых сокровищниц, но после пародии на судебный процесс все равно приговорен и сожжен заживо, а его пепел развеян над Рио-Лерма.

Рассказ о гибели пурепеча в «Описании Мичоакана» поражает при всей своей незамысловатости.

Преследуемые зловещими знамениями, в ужасе от вестей о разгроме их давних врагов, меш ика из Мехико-Теночтитлана, настигнутых чудовищными эпидемиями, — тех косила не только оспа, но и заурядный грипп, не говоря о коклюше, — индейцы Мичоакана, застыв в горестном бессилии, ожидали посланных богами вестников смерти, «пришедших оттуда, где море сливается с небом». Их древние боги-Курикавери, повелитель огня, ночная богиня Шаратанга, а с ними стражи всех четырех сторон света — уже ушли, растворясь в пустоте и оставив людей наедине с их отчаянием.