Праздник заклятий. Размышления о мезоамериканской цивилизации

Все окружение казонци трудилось не покладая рук, подготовка очередного торжества требовала нескончаемых усилий от «атари», сборщика вина из агавы (ныне тараски так называют музыкантов), от «ускарекури», ведавшего добычей перьев, и «куирингури», изготовителя барабанов, равно как и от бивших в них барабанщиков-«атапача», от «куритцитача», отвечавших за топливо для костров и просмоленные палочки для разжигания огня, и «пунгакуча» — трубачей. Некоторые из этих функций сохранились и в укладе современных пурепеча, например, «карачакапе» (по звучанию напоминающее «карача капеча», как называли когда-то воинских начальников, упоминаемых в «Описании Мичоакана») из деревни Чилчота во время процессий носят на спине статуи святых.

Ведь, по существу, одной из главных задач старинной книги было показать нам неразрывность связей между новыми поколениями индейцев и исполненным мистики миром их предков; катастрофа-конкиста не могла этому помешать. В Мичоакане эта связь особенно трогает: она — и в традиции обмена подарками, в дарении хлеба и цветов, но прежде всего — в сложности правил, по которым организованы современные народные действа, где главенствует художественное начало: много сил и теперь отдается музыке, ювелирному делу, поэзии и ораторским турнирам.

Не будучи полным свидетельством о культуре ушедшей цивилизации, «Описание Мичоакана», несмотря на временные провалы, не стало мертвым текстом. Сегодня богатство его языка, сила образов, живость преданий несет в себе, без всякого сомнения, начатки обновления, и пурепеча попытались сделать ее собственным достоянием, реконструировав подлинный текст, переведенный с их языка более четырех веков назад.

Золотая мечта индейской Америки [27]

Вожделение испанских и португальских завоевателей к воображаемым сокровищам Нового Света было неудержимым и тотальным. Их жажда золота и серебра казалась индейцам непонятной, озадачивала и приводила в замешательство: «Для чего им все это золото? Скорее всего, эти боги его едят. Оттого-то оно им так надобно», — говорит Тангашоан II, последний владыка Мичоакана [28]. В своем «Кратком описании разрушения Индий» Бартоломе де Лас-Касас сообщает, что Хатэй, касик острова Эспаньола (Гаити), приказал подданным побросать золото и драгоценности в реку, чтобы не навлекать на себя алчность новых существ, не похожих на обыкновенных людей. Но когда испанские конкистадоры добрались наконец до мест, где, как им представлялось, золото ручьями стекает со всех гор и струится в любой реке, они сами принялись убеждать местных жителей, что действительно его едят и поэтому надо его без остатка отдать им, ничего не утаив.

Зачарованность золотом доводила этих искателей приключений до исступления, до безумия. Чтобы добиться своей цели, то есть захватить сокровища покоренных народов, в Мексике Эрнан Кортес пытает и убивает Куатемока, по приказу Нуньо де Гусмана Тангашоана привязывают к хвосту лошади и волочат по земле, прежде чем сжечь и развеять его пепел над Рио-Лерма. В Перу Франсиско Писарро и Диего де Альмагро [29]приговорили Великого Инку Атауальпу к зверской казни — к удушению гароттой, предварительно разграбив его казну, а вице-король Франсиско де Толедо отказался помиловать Тупака Амару, которому было только пятнадцать лет.

Конкистадорам достались неописуемые, непредставимые сокровища. Добыча Франсиско Писарро и Диего де Альмагро плюс то, что потребовал от Манко Капака Гонсало Писарро, была и того больше, что-то воистину несметное. В своей «Истории завоевания Перу» Уильям Хиклинг Прескотт оценивает выкуп Атауальпы в 1 326 539 золотых песо [30]. Чтобы перелить в стандартные слитки сокровища инков, испанцы трудились целый месяц, работая днем и ночью.

Это золото, эти богатства опьяняли, от них шла кругом голова. Лихорадка обогащения сводила с ума удальцов, набранных в самых нищих уголках Европы, в частности, на неплодородных нагорьях Кастилии. Ослепленные величественным сиянием роскошного быта королей-богов индейской Америки, военачальники Старого Света потеряли остатки гуманности, если таковая у них когда-нибудь была. Неисчислимые сокровища были поделены, подчас разрублены ударами меча либо топора. Маски богов, королевские украшения, скипетры, тумусы (священные ножи жрецов) — все вплоть до позолоты с храмовых стен было отнято и содрано, переплавлено в слитки и увезено в далекие страны. Тут своя доля досталась каждому — от самих участников конкисты до счетоводов и ювелиров. Исступление, граничащее с помешательством: те, кто грабил Перу, переставали узнавать сами себя, из людей превратились в символы разрушения.