Праздник заклятий. Размышления о мезоамериканской цивилизации

Разграбив храмовые запасы, Писарро и Альмагро показали, чем было золото для Европы эпохи Возрождения: средством накопления богатств, орудием власти. В мире не осталось тайн, его притчи и сокровища можно взять себе. Дальние походы смельчаков позволяют какому-нибудь ловцу удачи из Касереса, что в Эстремадуре, сравняться с самыми могущественными монархами земли. То, как Писарро пленил Атауальпу, показывает, насколько различаются культуры двух народов. С одной стороны перед нами кичливый Инка, сын Солнца, потомок завоевателей царств на горных отрогах, где жил народ чанка, и на тех «нижних горячих землях», где теперь поселки Юнгаса, а когда-то вольно селились племена кечуа. С другой — воин, решительный и предприимчивый военачальник, думающий только о том, как поразить врага в самое сердце.

Подобная несхожесть противников и стала драмой индейской Америки, а Перу, несомненно, предоставил самые трагические декорации для этого театрального действа. Священные сокровища, солнечное золото — все это для захватчиков из Старого Света только цена земной власти. Разграбление дворцов, храмов и могил оправдано, пишет иезуит отец Акоста, бывший миссионером в Перу с 1571 по 1586 год, поскольку в результате входят в обращение те богатства, коими божественное Провидение наградило своих защитников. Когда индейцы захотят вернуть утраченное, разгадав наконец истинную природу новых властителей, будет уже поздно.

«…Ибо ясно видно, что я стал вашим пленником из-за вашей ненасытной алчности, а не из-за того, что вы имеете какую-то власть надо мною. И коль скоро ты сам это видел, ты же можешь о сем свидетельствовать. Ты победил меня не силой, а красивыми словами: ведь ты мне сказал, что вы — сыны Виракочи [31]и посланы им, а я поверил всем тем знакам, что вы показывали, и сладким речам. Так вот, если бы я не поверил, сомневаюсь, что вы бы смогли ступить на мою землю» (Титу Куси Юпанки, «Наставления»). Так говорил Манко Капак, обращаясь к Эрнандо Писарро.

Присваивая священные сокровища индейцев, чтобы потом обратить их в слитки, завоеватели прекрасно знали — а как можно этого не знать? — что уносят не только золотые и серебряные вещи, но похищают душу побежденных, их прошлое, историю богов и героев: самую таинственную и густо замешанную часть их жизни. Могилы после разграбления — только пустые скорлупки. Побежденные лишались памяти, которая столь же достоверно, как письменность, связывает скромные деяния каждого с тем центральным пламенем, что озаряет их светом сверхъестественного.

Да, магия — вот то, что отличает индейцев от народов, пришедших из ренессансной Европы. Отнятые силой сокровища, потревоженные остатки доинкской культуры представляли не земную власть, а нечто иное. В золоте древнего Перу сокрыто изначальное пламя, огонь вечного солнца. Золото — не просто металл, что поблескивает в жиле или перекатывается в речном песке, — оно свидетельствует о божественном присутствии. Многие племена индейской Америки называют его странным для нас именем: испражнения солнца. Это не столько драгоценный металл, сколько субстанция божественности, ее жар, ее неизбывность. Кроме того, золото символизирует власть, именно при его посредстве боги дают царю или жрецу позволение править.

Древнее противопоставление солнца и луны — доминанта индейских цивилизаций и основа их мировосприятия, находит выражение в противопоставлении двух драгоценных металлов: одного солярного, другого ночного; иногда для изготовления ритуальных сосудов, тумусов, похоронных масок употребляются их сплавы. Золото мыслится в центре Тауантинсуйу, империи четырех сторон света. Его цвет — цвет святости. Чистота, совершенство, блеск — все эти свойства делают его божественной субстанцией. Вот почему никогда и ни при каких условиях этот металл не использовался индейцами в качестве разменной монеты. Для земных операций шли в ход зерна, раковины, ткани. Именно девственность, «неразменность» золота — общая черта большинства индейских культур, от юга континента до его северной части, так что последние коренные жители, не подчинявшиеся закону белого человека, жившие на севере Мексики нетдахе (из семейства апачей-чирикауа) предпочли умереть на отрогах Па-Жетцин-Кай, горы, на которой они жили испокон веков, но не выдали тайны местоположения Таиопы — их фамильного золотого рудника.