Праздники

В полвосьмого должна была вернуться с работы мама. На желтых пластмассовых часах на стене, с ремешками вверх и вниз, как будто они ручные, только увеличенные, стрелки показали семь тридцать пять. Подумал, что она опоздала на автобус: значит, приедет через пятнадцать минут. Прошло и пятнадцать, и двадцать, и двадцать пять. Арсений дрых на качалке, храпел, сопел, по телевизору шел полуфильм-полуспектакль, уже не первая серия. Я вскочил, уставился на циферблат, потом выбежал на балкон, посмотрел в сторону, откуда она обычно приходила. Восемь часов десять минут. Я начал вглядываться в экран, чтобы отвлечься, но ничего не получалось, все мысли двигались как привязанные лошади около столба, – одно и то же, одно и то же, в предчувствии, в тянущей тревоге. Полдевятого. И без двадцати девять.

Вскоре началась программа «Время». Ни одного слова я не услышал, «Время» предстало как шаги медленного гиганта по моей холодной внутренности. Топ-топ-топ. Кто-то уверенно ступает, не останавливаясь. Кто ходит по мне изнутри? Это программа о времени. А как так получилось? Да просто получилось и всё. Это легче нарисовать, чем расписать. Внутри человека ходит другой человек, больше него самого, – ногами по сознанию.

Меня вскрыло на прогнозе погоды. Заиграла легкая музыка, стали показывать разные города и завтрашнюю температуру в них. И тогда я понял, что произошло что-то ужасное, необратимое. Я заревел, но не громко, а почти неслышно, как зверек, стал заглатывать воздух дрожащими губами. Арсений проснулся, посмотрел, сказал: «Успокойся, так можно с ума сойти» и ушел в другую комнату.

Есть особый момент. Если в нем вглядеться в зеркало, увидишь себя, но не сейчас: там покажутся длинная дорога и «ты» в разном возрасте. Как будто кто-то снял фильм про твою жизнь и прокрутил его за несколько секунд. Лицо меняется, кожа сворачивается, как горящая бумага. Невозможно успеть ничего понять: кажется, что это приснилось. Вообще ведь ощущается, что будущего не существует, но это не так – все, что может мыслиться, существует. Хотя… Мы ведь мыслим не будущее, как оно будет, а лишь какую-то его часть, некий каркас, на который само будущее будет нанизано. Будущее и существует, и не существует. Видится лишь его очертание, но этого достаточно, чтобы утверждать, что оно «есть». И это проматывание фильма происходит не только назад, но и вперед, в то, что еще нисколько не понятно.

К слову, позже я пытался восстановить ту музыку из прогноза погоды, просматривал передачи «Время» за тот год и не нашел ее. Да вообще… Я настолько сумбурно все это рассказываю. Ну, рассказываю, как рассказывается.

И что случилось? Видимо, именно тогда, когда вглядывался, и появились прозрачные люди, сказали: хочешь, сейчас вернем все назад, все перемотаем. Прозрачные и плоские, как целлофановые пакеты. Если хочешь, тогда вставай, одевайся, иди прямо сейчас в лес, ну да, уже темно, но так надо, там озеро, а в озере луна, возьми ее ладошками и выпей, только не расплескай ни капли, а потом спой песню жизни. Какую песню? Ну, та-та-та-та-та-та, такую. И все вернется? Да. А после этого ты забудешь, что мы приходили и все это говорили.

Вечерние места около подъезда освещались красным светом: может быть, кто-то направил на них огромный прожектор, или соседние дома горели, огонь с их крыш отражался. Подошел чуть ближе. Здесь черное, там красное. Кусок застывшего заката. Где лес, все пылало или заливалось кровью, озеро наверняка тоже – багровое, ароматное. А дым не как от горящих лесных специй, а как от ладана.

Даже не сразу понял, что захожу в церковь. Макушки деревьев складывались в купол. Паперть, притвор и длинный коридор. Когда заходишь в церковь, надо креститься и кланяться, сохранять внутреннюю тишину, чтобы мысли не сбивали. А вокруг светящиеся нити, переливающаяся паутина, сетка, играющая с лунным светом. Где живые, где мертвые? И все здесь? Идем вместе на службу? Навстречу плывущие люди со свечами в белых одеждах, кивают, шепчут: «Заходи, сейчас начнется». А что начнется? Шум сложится в приятное пение. Ты только что лежал на кровати, боялся закрыть глаза, куда-то постоянно втягивало, в булькающую дыру – и вот уже идешь, согреваемый таинственной благодатью, и совсем не страшно. Даже если кто вынырнет сбоку, заревет или заголосит, ну и что? Лес на то и лес, чтобы скрывать: мало ли кто в нем обитает, у каждого свои заботы.

Впереди – улыбающиеся лица, смотрят, говорят, не раскрывая ртов, в молчании: «Подойди, на тебя положат золотистую ленту с вышитыми крестами». Да все нормально будет. Потому что у тебя есть любовь, и она вне смерти, это то, что останется у тебя всегда. Сейчас священники начнут менять одежды, станут переливаться с белого на красный, переберут разные цвета. Такая ночь! Вся природа скоро зашепчет, запоет. Христос Воскресе! Проси что хочешь, сегодня возможны чудеса. Здесь времени никакого нет, и прошлое, и будущее – домыслы. Мы все родня, родные по крови, собрались и проживаем вместе эту радость.