Праздники в Японии: обычаи, обряды, социальные функции

Весна в Японии поражает резкими изменениями погоды. Мартовское солнце день ото дня становится все теплее, но вдруг совершенно неожиданно могут налететь метели, нахлынуть волны холодного воздуха, зарядить дожди, а кое-где еще надолго остается снег. «…Стоял март. Уже отцвела сакура, но холод еще держался, дни тянулись пасмурные, с мелким моросящим дождем», — пишет в новелле «Сад с опавшей листвой» Тадзука Хидэтака (род. в 1906 г.) [78, с. 446]. Весной в Японии цветет сакура, придающая стране праздничный вид, но лишь на короткое время.

Лето — это и часто затянутое тяжелыми тучами небо, из которых идут надоедливые дожди, и изнурительная жара, и духота, когда светит солнце. «Жара стоит нестерпимая… Асфальт плавится под раскаленными лучами солнца, и дорога к озеру походит на блестящую ленту ртути» — так образно пишет Окумура Тэцуюки (род. в 1947 г.) [78, с. 671]. Лето — это и страшные тайфуны, срывающие крыши с домов, вырывающие с корнем могучие деревья, и бесконечные вереницы людей под зонтиками на улицах городов, и бархатистые зеленые подушки рисовых полей, и, конечно, календарные праздники.

Маска мифологического принца Сарудахико, который, по преданию, привел потомков богини солнца Аматэрасу на землю

Осень, пожалуй, самое приятное время года в Японии. Миновала пора дождей, тайфунов и жары, небо снова стало чистым и ясным, но все еще тепло. Люди снимают урожай, подытоживают результаты своего труда. Повсюду в сельской местности видны золотые снопы сжатого риса, развешенные на вешалах, и подвешенные к крышам длинные стволы японской редьки. Цветут хризантемы, и постепенно меняют свой цвет кленовые листья — изумрудно-зеленые, они становятся желтыми, затем оранжевыми и, наконец, красно-багряными. Это прекрасный и поэтичный наряд сезона, завершающего год.

Смена сезонов обусловила и время проведения праздников. Появляются праздники весенние, летние, осенние и зимние. Продолжает сохраняться неразрывная их связь с природой, уже опосредованная. Из этого и сложился один из основных принципов дальневосточной эстетики — созерцательное восприятие природы. С ним связана характерная черта календарной обрядности японцев — появление праздников любования природой.

Японцы издревле склонны были восхищаться сменой времен года, видя в этом неповторимое очарование. «Мое единственное желание в жизни — видеть красоту меняющихся сезонов», — писал Камо-но Тёмэй (1155?-1216), автор известной «Повести четырех времен года» («Сики-моноготари»), поэт, критик, эссеист. Эту же мысль развивает Кавабата Ясунари, распространяя понятие красоты времен года на природу вообще и человеческие чувства в частности. «„Снег, луна, цветы“, олицетворяющие красоту сменяющих друг друга четырех времен года, по японской традиции олицетворяют красоту вообще: красоту гор, рек, трав, деревьев, бесконечных явлений природы…» [41, с. 387]. Кавабата приводит известное стихотворение японского поэта Догэна (1200–1253):

Цветы — весной,
Кукушка — летом.
Осенью — луна.
Холодный чистый снег —
Зимой.

Он отмечает, что простейшие слова этого стихотворения, «чередуясь… передают сокровенную суть Японии» [41, с. 387–388].

Такое отношение японцев к природе подчеркивает и Ф. Мараини: «Связь между человеком и природой Японии проявляется в пристальном, ритуальном, часто одержимом интересе к времени года. Каждое из них воспевалось и нередко до сих пор воспевается в литературе и искусстве, и у каждого есть свои особые атрибуты цветов, животных, растений, явлений природы и человеческих настроений» [59, с. 54].

Природа «это то, что, — по образным словам великого японского поэта М. Басё (1644–1684) — „роднит все… виды искусств“. Японские поэты, писатели, художники прекрасно умели и умеют „сдружиться с четырьмя временами года“; „…следуйте природе! Вернитесь к ней!“» — призывал М. Басё [43, с. 64]. Один из ведущих эстетических принципов различных областей японской культуры — соотнесенность жизни человека с природным циклом — нашел свое отражение прежде всего в поэзии.

В эпоху средневековья, когда создавались наиболее прославленные антологии японской поэзии типа «Манъёсю», существовала так называемая календарная поэзия. Были специфические «сезонные» слова, точно передающие колорит определенного времени года. И даже когда стала отживать традиционная канонизация тематики поэтических сборников, «единственным отзвуком былой стандартизации осталось», по словам академика Н. И. Конрада, «требование, чтобы в „хокку“ (или „хайку“ — трехстишие. — Авт.) был выражен „сезон“, т. е. какой-либо конкретной деталью показано время года» [92, с. 8]. Весной, например, это сакура, а осенью — алые листья клена. Хага Хидэо писал, что именно резко различимые в стране четыре времени года вызвали к жизни этот вид поэзии. Видимо, не случайно бытует мнение, что если из многочисленных японских антологий исключить стихотворения о природе, то от них почти ничего не останется.