Празднование 75-летия Малого театра

Г-н Боборыкин сравнивал покойную со знаменитыми иностранными артистками, занимавшими такое же место в искусстве, как Медведева, и такого широкого диапазона таланта не находил ни у кого.

Во всем этом вечере в честь Малого театра чувствовалось что-то торжественное, но недоговоренное. Это чувствовалось в том особом почете, который окружал в этот вечер Г.Н. Федотову. Я – старый москвич и знаю, каким почтеньем всегда окружены премьерши Малого театра. Но на этот раз чувствовался какой-то особый оттенок в том, как подходили и прикладывались москвичи к ручке Гликерии Николаевны. Именно прикладывались. Словно благоговением каким-то, особым, московским, окружали знаменитую артистку.

И недосказанное в течение вечера сказал старый московский театрал М.С. Мостовский[6] в краткой речи:

– Глубокой горестью было полно мое сердце, – мы потеряли Надежду Михайловну Медведеву. Но радость проникла в сердце: я увидал среди нас Гликерию Николаевну Федотову.

Это прозвучало как «le roi est mort, vive le roi» [7] [8].

И рукоплесканиями всего близкого к театру кружка «Федотова была произведена в Медведевы».

На всем московском есть особый отпечаток, – ничего не поделаешь. Вот как это в старой Москве делается. С торжественностью – тут «посвящают», словно во владетельные герцоги возводят и короной венчают. И с этим почтением к Малому театру нужно считаться. А по «новому курсу» театральному это очень просто делается:

– «Предписывается вам за No таким-то играть такие-то роли».

Чтобы покончить с этим «новым курсом», возбуждающим очень много толков в Москве, я должен сказать, что московский представитель «нового курса» г. Нелидов – очень молодой человек, быть может, очень интересующийся театром, но вряд ли имевший время его узнать. Малым театром заведует малотеатральный человек. Он никогда не стоял близко к театру. Не артист, не писатель, не критик, – а заведует… репертуарной частью Малого театра[9], то есть, должен направлять всю деятельность первого русского театра и всю деятельность его артистов. Конечно, он, по всей вероятности, человек развитой, образованный и в театре бывавший, – но, знаете, как-то странно звучит: «молодой человек, заведующий г-жой Федотовой». Или, например, г-жой Ермоловой. Или направляющий деятельность Ленского, Рыбакова, Южина, – или руководящий Садовским, Музилем… Если б на такие должности назначали людей с художественными заслугами, то было бы как-то за Малый театр поспокойнее.

Вечерь в честь Малого театра сопровождался, конечно, приветствиями от других театров.

От московского Художественного, приславшего очень трогательную телеграмму, которой Малый театр очень трогательно аплодировал. Тут был один любезнее другого, «а другой – любезней одного».

От петербургской сцены. От Александрийского театра приветствия не было… Начальство юбилея не считает, – как же подчиненным-то?

Московский Большой театр оказался похрабрее, – и режиссёр оперы г. Барцал[10] «порадовал» публику.

Г-на Барцала любят слушать в Москве. Быть, может, более любят слушать, когда он говорит, чем когда он поет. Г-н Барцал успел стать «совсем москвичом», – а в Москве без каламбура ни шагу. «Каламбурный город». Г-н Барцал «порадовал» публику, назвав себя:

– Маленьким человеком из Большого театра.

И пожелал великим артистам Малого театра:

– Главное, будьте здоровы!

Тут уж сказался оперный режиссёр, для которого самое важное, чтобы все были здоровы и кто-нибудь не захрипел.

Московский вечер закончился петербургским обычаем. Превосходно говорил под музыку г. Фигнер.

II

Московский литературно-художественный кружок, в котором все это происходило, переживает не то, что свой медовый месяц, а свою медовую неделю. И все в нем такое медовое. Старшина старшин, князь А.И. Урусов[11], шесть часов подряд с улыбкой ходит, – так что у него потом, вероятно, мускулы лица адски устают. Старшины «очаровывают всех любезностью обхождения». А А.И. Южин, тот, как принято говорить в наш лошадиный век в облошадившейся Москве, – прямо «рекорд очаровательности» бьет. Очаровательность такая, что если бы теперь А.И. Южин Ромео сыграл[12], – я и то бы поверил!

Словом, первое впечатление самое лучшее, и об этом клубе, только на днях открывшемся, только теперь и разговоров в Москве.

Он нужен Москве. Он родился, как протест против купца и чинуши, которые уж очень, очень заели Москву. Надо же, чтоб и артист, и художник, и литератор где-нибудь возвышали свой голос. Из клуба хотят создать «культурный» и влиятельный уголок Москвы.

Дирекция московского литературно-художественного артистического кружка, не в укор будь сказано петербургскому, – составлена не из «зятьев литераторов». Все народ, находящийся с искусством и литературой в непосредственном родстве.

Сильнее всех в дирекции представлен театр: г-жа Дейша-Сионицкая[13], гг. Музиль[14], Рыбаков[15], Кондратьев[16].

Слабее всех «художество»: один художник-архитектор г. Шехтель[17].