Пражский синдром (СИ)

Я знала, что в момент самого острого наслаждения не смогу удержаться и закрою глаза, ослепленная яркой вспышкой, идущей из самой глубины женского естества. Но перед этим мне хотелось видеть лицо Алеша, встретиться с ним взглядом. Мне даже не пришлось ничего говорить, достаточно было одного жеста – и он понял меня. Приподнялся, лег на спину, и я легко опустилась на него сверху, сжимая ступнями его бедра.

- Анна… - прошептал он, но я наклонилась и поцелуем закрыла его рот.

Мой язык раздвинул его губы, лаская их изнутри, пробрался между зубами, встретился с его языком. Карие глаза Алеша, сейчас почти черные от страсти, были так близко от моих. Я сжала его плечи и наклонилась низко, касаясь грудью, прижимаясь всем телом, ускоряя темп. Он дышал все чаще и тяжелее, его руки судорожно сжимали мои ягодицы. И я как будто оттолкнулась от края пропасти и полетела в бездну, навстречу обжигающему пламени, в котором мы встретились, растворяясь друг в друге.

- Я люблю тебя! – задыхаясь, прошептал Алеш, и я ответила:

- И я люблю тебя!

А потом вдруг откуда-то проступил мир, как изображение на фотобумаге, опущенной в проявитель. И я лежала, положив голову ему на грудь, пытаясь оттянуть тот миг, когда мы снова станем двумя отдельными существами…

- Ради этого стоило ждать десять лет, - сказал Алеш, когда, ближе к утру, мы лежали, пресытившись друг другом, но все равно не насытившись. Как объевшийся ребенок жадно смотрит на целый торт.

- А ведь мы могли об этом никогда и не узнать, - я потерлась носом о его плечо.

- Ты еще не уехала, а я уже скучаю по тебе. Буду ждать, когда ты вернешься.

- У нас пять дней впереди… - пробормотала я, проваливаясь в сон. Впервые за столько времени спокойный и счастливый.

14.

Проснулась я одна. Ну вот…

Впрочем, небольшое разочарование компенсировал волшебный аромат, который просачивался сквозь закрытую дверь спальни: кофе и горячая выпечка. Так пахнут жемлички – маленькие круглые булочки с крупной солью и тмином, если их подогреть в тостере. А если разрезать пополам и положить в середину тоненький, как бумага, ломтик шунки – ветчины… Как говорит мама, ум отожрешь.

Черт, Алеш, я тебя уже боюсь. Я тебе не рассказывала, что люблю их. Как ты догадался?

Потянувшись, я перекатилась на живот и улеглась по диагонали. Уткнулась носом в подушку Алеша, вдыхая его запах, от которого по телу побежала уже знакомая волна: тепло и будоражащий холодок одновременно. Неужели еще вчера мне было страшно и я сомневалась, будет ли все хорошо? Вот дурочка…

Может, это было и неправильно, но я невольно сравнивала Алеша с Димкой. Лучше, хуже? Нет, по-другому. С Димкой мы как будто по ступенькам карабкались, от «совсем нуля» до «совсем без комплексов». Как будто домик строили, в котором когда-то будем жить. А как только построили, оказалось, что жить там уже и не особо хочется. С Алешем – словно мы занимались этим каждую ночь, с того самого дня десять с лишним лет назад, когда я представила, как это могло бы быть.

Это действительно было странным, но мне казалось, что я уже знала его заранее – и его привычки, и тело до мельчайших подробностей. Никакого стеснения, все открыто и легко. И даже шрам, который огорчал меня до этой ночи, мгновенно стал чем-то совершенно неважным. Но получилось бы так, если б я все-таки осталась тогда в Праге? Может, и нет. Скорее всего, нет. Я была еще неопытной, стеснительной. Выходит, мои прежние отношения были нужны для новых?

Кому рассказать – получить в подарок на день рождения и Рождество мужчину своей мечты! Я рассмеялась в подушку, и тут открылась дверь.

- Veselé Vánoce a šťastné narozeniny! - сказал Алеш, войдя с подносом. Обычно желали веселого Рождества и счастливого Нового года в одном флаконе, но он заменил последний на день рождения. На нем были джинсы и черная футболка, и выглядел он… черт, очень соблазнительно.

- Спасибо! – подождав, когда Алеш поставит поднос на тумбочку, я обняла его за шею и поцеловала. – А ты?

- Я кофе с тобой выпью, - он вышел, тут же вернулся с чашкой и сел рядом со мной на край кровати. – Обычно не завтракаю. Знаю, что так неправильно, но ничего не могу поделать. Ем уже часов в одиннадцать.

- А я на завтрак обычно овсяную кашу ем. С орехами и семечками.

- Извини, не знал, - вздохнул Алеш. – Подумал, что омлет нормально будет.

- Я же сказала, что обычно, - рассмеялась я с набитым ртом, откусив треть булочки. С ветчиной – ооо! – А сегодня необычно. Знаешь, в «Арчибальде» такой чудовищный шведский стол, что я каждый раз за завтраком сжираю больше, чем обычно за неделю.

- По тебе не скажешь, - он провел рукой по моей талии.

- Я типичная женщина. Сначала толстею, потом сажусь на диету и не вылезаю из спортзала. Правда, если нервничаю, почти ничего не ем. Только кофе пью и курю.

- Ты куришь? – удивился Алеш.

- Временами. На нервах. Хотя ни капли не успокаивает, иллюзия. После развода много курила, сейчас почти нет. А ты не любишь курящих женщин?