Пражское путешествие гурмана

Европа уже дышала войной. Идиотозавры пробудились и требовали крови. В Германии и Австро-Венгрии шли грандиозные военные приготовления. В условиях милитаристского угара у Гашека родился замысел цикла сатирических рассказов «Идиот на действительной службе», в котором впервые появляется Швейк. Этот сюжет Гашек записал на клочке бумаги где-то в кафе. Наутро долго искал набросок и очень обрадовался, когда нашел его в корзине для бумаг. Кроме названия, можно было разобрать единственную фразу: «Он сам потребовал, чтобы его осмотрели и убедились, какой из него исправный солдат».

Незадолго до этого Гашек зашел в трактир «У чаши», в котором начинается действие романа (на самом деле это был скорее ресторан, притом с «нумерами» с барышнями наверху). Здесь Гашек слушал рассказы ветеранов, воевавших в Боснии и Герцеговине. И тут он встретил давнего знакомого — пана Швейка, служившего дворником в этом же доме. Швейк пригласил Гашека к себе, отлично угостил и рассказал множество забавных историй. Так появились сюжет и герой. Рассказы из этого цикла печатались в разных журналах, а полностью были опубликованы в книжке «Бравыйсолдат Швейк и другиерассказы» в 1912 году. Довоенный Швейк не во всем похож на Швейка из романа, он пока еще действительно туповатый простак и напоминает Ивана-дурака из русских сказок. Лукавым мудрецом и ловким плутом Швейк станет уже после войны.

Когда началась война, провокатору скандалов, мистификатору и озорнику пришлось прикусить язык. В военное время шутки стали опасны. Надо сказать, что еще до войны Гашека несколько раз осматривала медицинская комиссия, но всякий раз из-за нездоровья признавала негодным к военной службе. Тут однако «положение Австрии стало уж таким плохим», что пригодился и безалаберный писатель с анархизмом в голове. Его путь на фронт пролегал по тому же маршруту, что у Швейка: госпиталь — Чешские Будейовице — Кираль-Хида — Мост-на-Литаве — Галиция. Товарищи, окружавшие его, тоже были те же, что у Швейка, они попали впоследствии в роман: Лукаш, Сагнер, Биглер, Ибл — это все реальные фамилии.

С самого начала военной службы, как и многие чехословацкие солдаты, Гашек думал о том, чтобы перейти на сторону братьев-славян, против которых воевать за австрияков не хотелось. Задуманное удалось осуществить только осенью: Гашек вместе с армейским приятелем Франтишеком Страшлипкой, со 135 мертвыми, 285 ранеными и 509 пропавшими без вести солдатами 91-го полка расстался с австрийской армией.

В лагере Гашек переболел тифом, а летом следующего года, не раздумывая, записался в Чешскую дружину, готовящуюся воевать уже на стороне русских. Однако Гашека снова не обучали воевать, а использовали как литератора в выходящей в Киеве чешской газете «Чехослован». Здесь, в Киеве, кстати, он отметился маленькой книжечкой о похождениях Швейка. И все же главные военные подвиги чехословацких легионеров его не миновали: за июльское 1917 года сражение под Зборовом, где отличились его соотечественники, Гашек тоже был удостоен Георгиевской медали четвертой степени.

Прогремевшая в России революция заставила писателя определиться. Ситуация менялась быстро, в обстановке всеобщего хаоса и неясности Гашек примкнул к взявшим в стране власть большевикам. Ему повезло и Ленина в Москве слышать, и со Свердловым встречался, был принят в чехословацкую секцию РКП(б) и отправлен в Поволжье агитировать земляков «верить коммунистам».

Те же в основном верить не хотели, и когда вспыхнул чехословацкий мятеж, Гашек был объявлен дезертиром и изменником. Чудом ему удалось избежать военно-полевого суда, выдав себя за умалишенного, потом он уже старался не сталкиваться с земляками, исправно служа советской власти, куда бы она его ни посылала.

В течение двух лет коммунисту Гашеку приходилось делать разные вещи: писать пропагандистские материалы на чешском языке, комиссарить в Бугульме, заседать в Совете в Иркутске, публиковать сатиры на белогвардейцев на русском языке, издавать газету «Ур» на бурятском и многое другое. Сообщений о его личном участии в кровопролитии нет. Суровая Россия, как ни странно, его дисциплинировала, здесь он был ответственен, обязателен, точен и не пил. Написать что-то значительное тут он не сумел, но набрал уйму впечатлений и бесспорно закалил свой талант.

С окончанием гражданской войны Ярослав Гашек чуть было не осел в России насовсем. Купил дом в Иркутске на берегу Ангары, занял ответственный пост в политотделе 5-й армии. Единственное, что тяжело переживал чешский писатель, так это крепкий «сухой закон», который тогда царил в Сибири. За чрезмерное увлечение спиртным могли и расстрелять. Будучи большим любителем заглянуть в бутылку, Гашек очень страдал от вынужденного воздержания. А когда в конце 1920 года ему вместе с молодой женой Шурой Львовой предложили вернуться в Чехословакию для поддержки тамошнего коммунистического движения, он, не раздумывая, согласился.