Преданья старины глубокой

Кащей чуть опустил глаза, глядя на свежевыпеченный пряник. Выглядело творение ратичской княгини на диво аппетитно – в форме морской рыбы с загнутым хвостом, политое медом, украшенное изюминами и кедровыми орешками. Теплый еще, только что из печки. А уж запах до чего дивный!..

– Что ж, не откажусь, – пожал плечами бессмертный царь, откусывая пряничной рыбе голову.

Василиса затаила дыхание, глядя, как кошмарный старик жует чародейский пряник, напичканный Симтарин-травой. Подействует ли?..

Пергаментные губы медленно смыкались и размыкались, отправляя в высохшую глотку кусок за куском. По мертвому лицу Кащея ничего нельзя было понять – нравится ли ему, не нравится?..

По мере того, как убывал пряник, Василиса напрягалась все сильнее и сильнее. Вот уже и последняя крошка исчезла…

– Как, по нраву ли угощение?.. – не выдержала она.

Кащей стоял неподвижно, словно бы к чему-то прислушиваясь. Он медленно, со скрипом повернулся к Василисе и посмотрел на нее каким-то новым взглядом. В мертвых глазах мелькнуло что-то странное – как будто бы легкая тень живого чувства. Бессмертный царь приоткрыл рот и раздумчиво произнес:

– Странно. Я что-то испытываю. Что-то такое, чего не испытывал уже очень давно.

– Что же, Кащеюшка? – полюбопытствовала баба-яга.

– Не уверен точно. Но это отдаленно напоминает любовь. Да, я положительно уверен, что испытываю нечто вроде любви к моей молодой жене Василисе. Странно. Сейчас проверим.

Кошмарный старик приблизился к красавице-княгине вплотную. Холодные струпные пальцы легли ей на щеки, заставив вздрогнуть и брезгливо поморщиться, отвратительная харя-череп начала медленно пододвигаться, тонкие губы дрогнули, впервые после очень, очень долгого времени пытаясь сложиться в трубочку…

Василиса обреченно закрыла глаза.

Глава 32

Ночь легла на Владимирское княжество. Тишь и темнота – лишь кустодии стоят у ворот, лишь стрельцы ходят дозором на стенах.

Посреди огромного двора ветер шелестел листьями старого дуба. Меж ветвей виднелись настороженные кошачьи глаза, а у толстых корней восседал седовласый старец в белоснежном одеянии, неспешно перебирающий струны великолепных гуслей.

Друзья мои! В сей час полнощный

Придут к вам в гости две сестры.

Лень и Отеть с их силой мощной

Раскинут в разумах шатры.

О дивный дух блаженства ночи!

О чистых звезд благой покров!

Любой, кто неги сладкой хочет

Отдаться власти их готов.

К чему возня, тоска, суетность,

В час поздний тьмы и тишины?

Отринем же пустую тщетность,

Нас до зари обнимут сны.

Не так уж много в мире совершенства,

Но нет на свете истины мудрей:

Во сне таится истое блаженство,

Ложись, закрой глаза и спи скорей.

Лишь тот сегодня спать не станет,

Кто призван свой исполнить долг,

Невесту в новый дом доставит

Лихой бродяга Серый Волк.

Мерные убаюкивающие трели, сопровождаемые медовым напевом, плыли над владимирским кремлем, словно бы окутывая его толстым пуховым одеялом. Те, кто крепко спал в своих постелях, умиротворенно улыбались – песнь вещего Бояна навевала им добрые сновидения. Те же, кто бодрствовал, усердно зевали и терли слипающиеся глаза, охваченные дивными грезами наяву.

– Ты что же это делаешь, старый хрыч? – прошипели сверху. – Пакостишь втихаря, да?!

Звякнула цепь – огромный кот осторожно спускался по стволу. В дубовой коре остались глубокие следы от когтей.

– Князь же на меня подумает! – возмущенно оскалился Баюн, усаживаясь рядом и колотя хвостом по земле.

На плечо старца опустилась могучая лапа. Однако тот даже не подумал отпустить струны – чудесные гусли продолжали источать усыпляющие звуки. Старого Бояна нимало не смутило то, что ужасные когти, медленно выползающие из пазух, уже прорывают тонкую ткань рубахи, почти касаясь кожи.

– Конечно, подумает, я для того именно здесь и сел, – кивнул он. – А тебе не все ли равно? Тебя он так и так не любит. За дело, кстати.

– Сука ты старая… – проворчал Баюн. – Небось, ты этим охотничкам на меня наводку дал, да?.. Конечно, больше некому… Дятел бородатый, давно надо было тебя растерзать да сожрать…

– Ладно, не серчай уж, – светло улыбнулся вещий певец. – Все равно я старый, жесткий и невкусный. Вот, испей-ка лучше со мной пития медвяного… Князь-то тебя, небось, без ужины оставил?..

Кот Баюн с недоверием посмотрел на огромный жбан медовухи, припасенный Бояном, немного подумал, философски пожал плечами, пододвинул напиток поближе и принялся лакать.

– Ты на долгую «ижицу» больше налегай, – лениво посоветовал он, облизывая перепачканные усы. – Для «спокойственных» песен это полезно.

– Учту, – кивнул Боян. – Может, тоже подпоешь?

– Щас, докушаю… Да ты тоже присоединяйся – мне одному скучно…

Сонно чмакающие губами кустодии опирались друг на друга, чтобы не упасть. Само собой, никто из них не заметил смазанную тень, промелькнувшую в какой-то паре шагов.